Там, откуда ушли реки - [29]
Ночью сычик уселся на палатку и принялся выводить звонкую и немелодичную, пожалуй даже страшноватую, песню. Всех разбудил. Едва мы уснули, как в палатке раздался громкий шорох и кто-то стал грубо толкать меня в бок. От неожиданности я вздрогнул, посторонился. Под надувным матрасом кто-то копошился, сильный и бесцеремонный. Под рукой я почувствовал что-то твердое, как камень, поспешно зажег фонарик, осторожно приподнял постель и увидел черепаху.
Палатка еще с вечера наглухо была закрыта застежкой «молния». Ну конечно, не доглядел я — затащил Кирюшка свою очередную добычу и улегся рядом с ней. Сейчас он с невинным видом наблюдал за переполохом.
Но на этом не закончились злоключения ночи.
Под утро на бивак неожиданно налетел ураганный ветер. Затрепетала, будто легкое перышко, палатка; одежда, спальные мешки, обувь моментально покрылись налетом песка и пыли. Забарабанили редкие крупные капли дождя, но ненадолго. Над пустыней повисла мгла пыли, кусты саксаула затрепыхались мелкой дрожью. Серое низкое небо, казалось, повисло над самой землей.
Мы быстро свернули палатку, загрузили имущество в машину и сами в нее забрались. А ветер крепчал с каждой минутой. Резко понизилась температура. Стало зябко и неуютно. В такую погоду лучше ехать, в машине теплее. Когда мы тронулись в путь, некоторое время за нами летела и пара ласточек: птицы были явно раздосадованы неожиданным оборотом дела. Где они, бедняжки, найдут себе пристанище?
И опять дорога петляет из стороны в сторону, раздваивается: одна идет напрямик по такыру, видимо летняя, другая — поворачивает к бархану, обходит его, потом идет по песчаным буграм и здесь, присыпанная песком, кажется совсем неезженой.
Однообразие местности притупляет внимание, постепенно перестаешь реагировать на окружающее, а при пасмурной погоде быстро притупляется и без того почти утерянная в городской жизни способность к ориентации в пространстве. Поредели облака, и сквозь тонкую их пелену показался кружочек солнца, и тогда я, спохватившись, вижу, что едем мы совсем в другую, едва ли не в обратную сторону. Останавливаемся, смотрим на компас, на карту, забираемся на высокие барханы. Снова повторилась с нами та же история. Мы незаметно попали на другую дорогу, она ведет не на север, к Балхашу, а на юго-запад, в пойму реки Или. Обидна потеря времени и бензина. Приходится возвращаться. Потом выясняется, что мы ушли от нашего пути в сторону на 30 километров. Вспоминаю: когда я узнавал у знакомых охотоведов, что собой представляет этот край, мне полушутя говорили: «Едешь в Сарыесик-Атырау — оставь завещание». На нашем пути мы отметим большой песчаный бугор и поваленную ветром вышку, на ней табличку. Бугор, оказывается, называется Каркаралы, что в переводе означает «тающий снег». Он есть и на нашей карте. Наконец, едва ли не впервые мы сориентировались на местности. Здесь наша стоянка и блуждания по барханам. Потом к концу дня на горизонте показался едва заметный бугор и на нем будто вышка. Дорога идет туда. Вскоре перед нами остатки большой и длительной стоянки строителей колодцев, следы от больших полуземлянок, мастерских, высокая, на растяжках, радиомачта из труб и отличный колодец. Вот откуда глубокие колеи. Судя по всему, строители здесь стояли несколько лет назад. Но следы их деятельности останутся на целые столетия. В стороне от бугра, в низине, обильно поросшей травами, — остатки глинобитного домика и недалеко от него торчит железная труба с краном. Здесь когда-то была, как говорят гидрогеологи, скважина с самоизливающейся водой. Теперь вода из нее не течет, так как за несколько засушливых лет уровень грунтовых вод сильно понизился.
Колодцы располагаются, как правило у основания больших барханов, конденсирующих влагу
По этой единственной здесь скважине я узнаю местность. Она называется Агаш-Аяк и тоже показана на нашей карте.
В переводе на русский Агаш-Аяк — «деревянная нога». Я не удивляюсь столь необычному названию. В пустыне они часты, и поводом для них нередко служит какой-либо незначительный предмет, событие. Но «деревянная нога»! Потом в селе Караой, которое нам предстояло проехать осенью, старик старожил рассказал, что в этом месте очень давно была метеорологическая станция. От нее и остались развалины. А наблюдателем на ней служил человек с деревянной ногой. Так и осталось, быть может на столетие, название этого урочища.
Бугор «Деревянная нога» нам интересен. Где-то здесь недалеко, по рассказам побывавших в пустыне людей, находятся развалины городища. Но где? Придется задержаться и основательно побродяжничать. Да и возможен ли путь вперед? Наши запасы бензина ничтожны.
Рано утром я и Николай бодро шагаем по барханам. На небе ни облачка, светит солнце. Вскоре исчез из вида бивак, и мы одни среди барханов, похожих друг на друга. Поглядывая то на компас, то на солнце, мы направляемся сперва на запад и неожиданно натыкаемся на едва заметную, почти занесенную песками дорогу. Она приводит нас к колодцу. Возле него давние следы человека.
В стенах колодца, в щелях между бетонными плитами воробьи ухитрились устроить свои гнезда. Сейчас голосистые птенчики орут во всю глотку, требуя еды, а колодец, как резонирующая труба, усиливает звуки этого своеобразного концерта.
