Там, где мой народ. Записки гражданина РФ о русском Донбассе и его борьбе - [74]

Кампания послекрымской демонизации России проходила и проходит именно по новейшим американским лекалам. Почти каждый частный случай, от сбитого над Донбассом «Боинга» до олимпийского скандала имени Родченкова, имеет бирочку: «доказательств у нас нет, но это не имеет ровным счетом никакого значения, более того, мы гордимся отсутствием формальных доказательств, ведь, если мы что-то говорим, значит, это автоматически становится правдой». И мировой либертариум, и наш внутренний Запад новый оригинальный юридический принцип «обвинение — царица доказательств» подхватили с восторгом. Так, после трагедии с «Боингом» известный либеральный автор «библеист» Десницкий нравоучительно писал: «Итогов расследования нет, да и редко такие расследования приводят к однозначной и всеми принятой версии. Не о чем пока говорить? Увы, есть о чем. Есть картинка, обошедшая все мировые СМИ: мужик в камуфляже держит в одной руке зажженную сигарету, а в другой — плюшевую игрушку погибшего в катастрофе ребенка. Рядом стоят такие же хмурые мужики в камуфляже и с оружием, тоже с сигаретами, и пепел падает на обломки и вещи погибших. Или другая картинка: мужик в камуфляже подбирает с земли и внимательно рассматривает чье-то кольцо… Можно обвинять западные СМИ в предвзятости (а какие СМИ не предвзяты?) или строить теории о том, что украинцы или ЦРУ сами все организовали. Но стоит понять одну простую вещь: реальность уже необратимо изменилась, еще до всяких выводов экспертов по катастрофам… Это несправедливо? Безусловно. Причастность России не доказана, и как бы хотелось, чтобы русская весна, возрождение славных советских традиций и вставание с колен — это все было только на собственном глобусе, а на международном — исключительно внутреннее дело Украины, конфликт на ее территории. Но так не получится».

И все-таки страны «старой» Европы (в отличие от «новой» Восточной, щенячьей восторженной наглостью превосходящей даже самих американцев) в случаях, касающихся непосредственно их, а уже во вторую очередь солидарной евро-атлантической цивилизации, до поры до времени соблюдали совершенно формальный, съежившийся до состояния почти полного отсутствия, но все же какой-никакой политес. То, что англичане, мастера искусной липкой лжи, в деле Скрипаля заняли позицию «виновата Россия, потому что больше некому» — симптом, вряд ли допускающий двойное толкование. Запад целиком, полностью и всеми своими частями в отношении России перешел от роли карточного шулера к амплуа бандита из темной подворотни, с соответствующим уровнем обоснования своих действий. Внесение же российского руководства в один список с Милошевичем, Хусейном и Каддафи отныне не фигура речи и не полемическое преувеличение, а практически состоявшийся факт. Факт уже из сферы не политической стилистики, а политической практики, точнее, на перемычке между одним и другим.

А что Россия? — хочется спросить, перефразируя рекламный слоган одного из кандидатов в президенты. Самая первая реакция была адекватной происходящему: официальный представитель МИД Мария Захарова назвала выступление Мэй «цирковым шоу», а сенатор Игорь Морозов заявил, что ответной мерой должен быть разрыв дипломатических отношений или их приостановка. А как еще отвечать на фактическое повторение, причем в еще более жесткой форме, австро-венгерского ультиматума Сербии после убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда: признать себя либо государством-террористом со всеми вытекающими последствиями, либо государством-банкротом, failed state, неспособным контролировать свои вооружения и спецслужбы и подлежащим существенному ограничению суверенитета для поиска и наказания виновных.

Вероятность открытых военных действий с одной из стран, входящих в НАТО либо являющихся сателлитами блока, сейчас значительно выше, чем семь лет назад. Соответственно, выше и вероятность узнать, что все-таки скажет российское руководство при, отведи Господь, бомбардировках Москвы. Но только подобный сценарий уже вряд ли позволит откатиться с позиции жесткого ответа к «решительному протесту» либо наоборот. Поэтому сейчас самое время перейти к стратегии не секундной, а стабильной последовательной жесткости. Вероятность полномасштабной войны это, кстати, не повысит, а как раз снизит. «Дело Скрипаля» — прекрасная возможность для переосмысления военно-дипломатического мировоззрения российского руководства и начала реализации новой линии. Будет ли этот шанс использован? К сожалению, здесь если и можно кивнуть головой, то, скорее, по-болгарски.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В апреле 2017 года на воронежской конференции Слава Сальников назвал ДНР и ЛНР чернобыльским саркофагом над очагом опасной для российской «элиты» идеи Новороссии. Гениальная по жесткости, правдивости и точности формулировка, к сожалению, более меткая, чем мое декабрьское сравнение ЛДНР с саркофагом в положительном смысле. Аркадий ответил, что не все так плохо, и он, как историк, настроен оптимистично.

Я, в свою очередь, заметил, что, тоже будучи немного историком, смотрю на ситуацию одновременно с пессимизмом и оптимизмом. Я пессимист, если смотреть на хронику предыдущих нескольких лет и сравнивать ее с 1917-м и 1991 годами, поражаясь сходству смутных эпох, но оптимист, если смотреть на тысячелетнюю историю Великой Руси.