Там, где мой народ. Записки гражданина РФ о русском Донбассе и его борьбе - [73]

Ситуация, возмутившая пани Ницой, чем-то похожа на свою хронологическую соседку, а в чем-то самобытна. Как раз в нынешнем году мы отмечаем столетие событий, некогда блистательно описанных Михаилом Булгаковым, когда в совершенно русском Киеве начали чередоваться разнообразные рады, гетманаты и директории, сообщавшие ошеломленным киевлянам и, шире, обитателям Малороссии и Новороссии, что они теперь украинцы. Помните про доктора Курицкого, который стал Курицьким, и про кота, который по-украински будет «кит», а кита, в свою очередь, в украинском языке нет — они ведь на Украине не водятся.

Не водятся они и сейчас, а вот радикал-украинизаторы лишь окрепли. Но на бытовом уровне среднестатистический киевлянин, вне зависимости от национальной самоидентификации, отказываться от русского языка не спешит. Да и на общественном уровне послемайданное четырехлетие пробудило к жизни трезвые или отрезвленные голоса. Поэтесса Евгения Бильченко, некогда воспевавшая «революцию достоинства» и АТО, теперь призывает Украину к примирению с Россией и Донбассом и уважению прав русского населения, перед которым кается за войну. А некоторые одиозные политики и журналисты, вроде Надежды Савченко, Дмитрия Гордона и Георгия Туки, начинают считать федерализацию страны неплохим рецептом и открыто соглашаются с тезисом: «Не было бы Майдана — не было бы и войны».

Однако сами по себе эти локальные прозрения и проговорки мало что значат, сказать по правде — почти ничего. Тон в украинской политике по-прежнему и безальтернативно задают сторонники подхода «Донбасс будет украинским или безлюдным», а разница между ними исключительно в радикальности подходов — убивать сразу или сначала помучить. Да и приятная нам и неприятная пани Ницой бытовая русскоязычность Киева — вещь в себе. В конце концов, значительная часть творцов Майдана, палачей Донбасса и Одессы, нынешних украинских вождей не только говорит по-русски, но и имеет вполне русские фамилии и имена. Явление не уникальное, например, ирландцы стабильно не любят Англию и при этом говорят на английском.

Советское прошлое, русская культура и русский язык, пресловутый Русский Мир в целом — багаж столь грандиозный, что проламывается даже сквозь многослойный, многолетний бетон этнократической политики бывших советских республик, умелой западной игры по отрыву от России ее ближнего зарубежья, а также наших собственных многочисленных ошибок, промахов, недальновидности, не-чувственности, незоркости и преступной глупости в отношении этого зарубежья. Но и у самого внушительного наследства есть пределы, больше чем имеешь не промотать. В условиях, когда даже самые вроде дружественные России государства стремятся уйти из нашей культурной орбиты, меняя кириллицу на латиницу и преследуя прорусских журналистов, случаи вроде киевского и эстонского — отблески стекол в самом последнем вагоне нашего стремительно удаляющегося от платформы последнего шанса. Если им не воспользоваться — довольно, по историческим меркам, скоро уже киевские русскоязычные будут каплями в море ницоев, а эстонские солдаты спокойно и с удовольствием запоют про убийство русских, не понимая, из-за чего тут вообще смущаться.

* * *

Есть, есть в этом мире все-таки неизменные вещи, и аксиома «англичанка гадит», формулировку которой приписывают чуть ли не Суворову, в число таких вещей входит безусловно. Дело об отравлении разведчика-предателя Сергея Скрипаля и его дочери Юлии ярко подтвердило, что в плане нагадить возможности и желание «англичанки» по-прежнему солидны и стабильны. А так как на посту британского премьера сейчас трудится миссис Тереза Мэй, одновременно ставшая главным политическим обвинителем по делу Скрипалей, стародавнее выражение приобретает особый оттенок.

Ситуация вокруг обвинения нашей страны в использовании против предателя и его дочери газа «Новичок» (свежее для широких масс слово в химико-фармакологическом очернении России, уже занявшее достойное место рядом с «коктейлем Дюшес») богата огромным набором нюансов и тем для размышления. Коснемся лишь некоторых, самых, на наш взгляд, важных.

Для начала — это дело очень интересно со стилистической стороны. Туманный Альбион всегда был мастерской изысканной, аристократической, художественно совершенной лжи. III Рейх, вообще взявший у англичан очень многое, в том числе учился у них и искусству пропаганды и выдумывания casus belli, и доктор Геббельс писал с восторженным негодованием: «Англичане во всём мире известны отсутствием совести в политике. Они знатоки искусства прятать свои преступления за фасадом приличия. Так они поступали веками, и это настолько стало частью их натуры, что они сами больше не замечают этой черты. Они действуют с таким благонравным выражением и такой абсолютной серьёзностью, что убеждают даже самих себя, что они служат примером политической невинности. Они не признаются себе в своём лицемерии. Никогда один англичанин не подмигнёт другому и не скажет: “Но мы понимаем, что имеем в виду”. Они не только ведут себя как образец чистоты и непорочности — они себе верят».

После передачи Британией американцам желтой майки лидера в англосаксонском сегменте миропорядка этот сегмент не сразу, но изменил пропагандистские нравы в пользу буйной и не стесненной излишними экивоками наглости, свойственной США как молодой державе. Овеществленное подтверждение данной тенденции — пробирка Колина Пауэлла в ООН. Персонализированное — недавний спикер Госдепа Джен Псаки, явно поставленная на свою должность для демонстрации тотального и глумливого презрения американского истеблишмента к соседям по планете. Разница между собирательной Псаки как феноменом и собирательным Бушем-младшим, путавшим АТЭС и ОПЕК просто ввиду недостатка знаний, — как между неграмотным крестьянином и декадентствующим футуристом, получившим прекрасное образование, но пишущим длинные поэмы из различных сочетаний четырех букв, «г», «ц», «ы» и твердого знака (что не отменяет явной глуповатости конкретной рыжеволосой Джен).