Там, где кончается река - [17]

Он вышел, а я схватил ключи и направился в офис. Отыскав комбинацию, списал ее задом наперед и со второй попытки открыл сейф.

Я порылся в сейфе, нашел то, что нужно, сунул лекарства в пакет и уже собирался уходить, когда обнаружил упаковку «Актика» — это болеутоляющее в форме леденцов на палочке со вкусом малины. Их прописывают детям и старикам, которым нужно быстродействующее и легкоусвояемое лекарство, чтобы бороться с болью. В последние несколько месяцев эти леденцы стали любимым лакомством Эбби. Я не смотрел в камеру, но поскольку не выключил свет и не стал натягивать на голову чулок, опознать меня было несложно. Взятые мной препараты были мощнейшим средством против боли, и в случае поимки мне была гарантирована тюрьма.

Я вернулся к Гэри, отдал ему ключи, и он принялся рыться в моей сумке, а потом заговорил тоном профессионала:

— Теперь слушай внимательно, это важно. У тебя шесть шприцев с дексаметазоном, два с допамином и достаточно фентаниловых пластырей, чтобы продержаться месяц. Инъекция дексаметазона уменьшит отек, подарит Эбби несколько часов ясности и вернет ее почти в нормальное состояние. Если опухоль чересчур увеличится и мозг снова окажется в тисках, выходов будет два. Если у Эбби повысится давление, ты ничего не сможешь сделать. Зато, возможно, она перестанет страдать. Если давление понизится, ей будет трудно дышать и не исключено шоковое состояние. Допамин препятствует этому, повышая сердечный ритм. Проще говоря, дексаметазон — это атомная бомба для ее надпочечников. Делать ей инъекцию — все равно что подливать в бензобак реактивное топливо. Мотор отлично работает, хотя не исключено, что в какой-то момент его разнесет на части. Альпинисты, которые восходят на Эверест и Килиманджаро, пользуются этим препаратом, чтобы избежать отека легких. Если у тебя когда-нибудь был настолько сильный насморк, что ты не мог дышать и прыскал себе в нос «Африн», ты поймешь, как действует эта штука.

Он сделал паузу.

— Допамин и дексаметазон прекрасно работают по отдельности, но если использовать их вместе, могут начаться проблемы. Они нейтрализуют друг друга. Применять то и другое — все равно что балансировать на лезвии.

Гэри прав. Эбби так долго употребляла разные препараты, что сделалась нечувствительна к ним. То есть ей требовалась большая доза лекарства, чтобы достичь должного эффекта. Ничего страшного, если бы боль не усиливалась. Но поскольку боль все возрастала, наша способность бороться с ней постепенно снижалась. Гэри сложил руки на груди.

— Как лечащий врач Эбби, я обязан тебя предупредить. Если применять его долго, дексаметазон вызывает язву желудка, внутренние кровоизлияния, сердечную недостаточность, обезвоживание и глаукому. Не считая этого, все в порядке.

Я пожал плечами:

— Сомневаюсь, что мы будем применять его долго.

Он сунул руки в карманы и посмотрел в сторону улицы.

— И еще…

— Что?

— Ты не увидишь приближение конца. Точнее, сначала услышишь, а потом увидишь. И тогда начинай обратный отсчет. Проблема в том, что у этой пороховой бочки не видно фитиля. — Он указал на сумку. — Дексаметазон… одна инъекция снимет боль, две вырубят ее на целый день, а три… ну…

Я понял, что он пытается сказать.

— Спасибо, Гэри.

— Если хочешь что-нибудь сказать, не тяни.

— Закрой глаза.

— Что?

— Просто закрой глаза. У меня для тебя подарок.

Он послушался, и я изо всех сил треснул его в левый глаз. Гэри грохнулся на пол.

— Зачем ты это сделал?!

Я помог ему встать.

— Тебе придется что-нибудь соврать, когда будешь рассказывать эту историю менеджеру. — Я указал на опухший глаз. — Теперь у тебя есть доказательство.

— Надо было меня предупредить!

— Прости. — Я протянул ему «Актик». — Возьми, это снимет боль.

— Очень смешно.

Я спустился с крыльца.

— Досс, ты понимаешь, что творишь?

Я пожал плечами:

— Не совсем. Просто знаю, что не могу здесь оставаться.

Он покачал головой:

— Не завидую тебе.

— Увидимся, Гэри. Прости, что ударил.

— И еще кое-что…

— Что?

— Сейчас в медицинском сообществе как раз обсуждается вопрос о том, что есть предельная доза наркотического вещества. Все эти разговоры об эвтаназии… Мы постоянно спрашиваем себя, в какой именно момент врачи перешли черту и, вместо того чтобы бороться с болью, стали тихо отправлять пациентов на тот свет. Ты меня понимаешь?

Я кивнул.

— Поскольку на Эбби лекарства почти не действуют, ей потребуются большие дозы. Если… если ты дашь ей то, в чем она нуждается… в итоге тебя обвинят… Короче говоря, учитывая то, что лежит в твоей сумке, и то, что будет плавать в крови Эбби, ты окажешься за решеткой до конца жизни.

— Спасибо, Гэри.

Я привязал аптечку к сиденью. Потерять можно было что угодно, кроме нее. И наверное, пистолета. Я шагнул в лодку, погрузил конец весла в воду и оттолкнулся. В кармане зазвонил мобильник. На экране высветилось слово «сэр». Я этого ожидал, поэтому сунул телефон обратно в карман и перестал обращать на него внимание. Когда мы с Эбби только поженились, я ухитрялся избегать надзора. Через несколько минут мобильник зазвонил опять.

Эбби шепнула из-под брезента:

— Лучше ответь. Сам знаешь, он терпеть не может, когда его заставляют ждать.