Там, где есть тьма, там есть свет - [12]

— Я убила уже троих, — гордо сообщила кровожадная девушка.

Где-то что-то звонко шлепнуло и крупная щепка пролетела над ее головой. Сочувственно кивнув ей, я погладил «Гордого»:

— Думаю, он скоро сравняет счет.

Крики нападавших были слышны под самыми стенами, раздавался шорох скатившихся в ров шаров кустов. Несколько десятков лиан обвили своими петлями острые концы бревен. Я обрубил ближайший. Вой внизу перешел в торжествующий рев. Донк что-то крикнул своим. Все резко вскочили и метнули короткие копья. Три человека сорвались в ров. Я заглянул в ров, там метались вопящие фигуры в темно-зеленых шкурах, но ров был слишком глубок.

Виста хотела поменять позицию, но я поймал ее за локоть. Она возмущенно оглянулась.

— Отпусти, — прошипела девушка.

— Я хотел сказать, — смущенно пробормотал я, — если у вас есть в домах горящие головешки, то сейчас самое время сбросить их в ров.

Мгновение она смотрела на меня., затем неожиданно поцеловала в подбородок, какая глупая, и побежала к Донку. Донк посмотрел в мою сторону, кивнул, соглашаясь и весело поднял вверх большой палец. «Молодец, быстро соображает.» Он уже отдавал распоряжения, женщины и дети стали быстро спускаться вниз и скоро бежали обратно с дымящимися горшками и зажженными факелами. Дядя Андрей одобрительно похлопал меня по спине.

— Соображаешь!

Я направился к Донку.

— Пусть кидают все вместе, и прикажи принести воду, много воды, чтобы не загорелся ваш деревянный забор.

Донк согласно закивал головой и кивнул за частокол.

— Эти зеленые обезьяны предусмотрели все, но не это.

Я показал в сторону ворот, закрытых зелеными матами из лиан.

— Там нападающих больше всего, они могут прорваться. Мы пойдем туда, все-таки в рукопашной мы будем посильнее, — я махнул друзьям рукой и стал спускаться вниз.

В это время в ров полетели горящие факела и горшки с углями. В небо устремились вопли ярости, боли и страха. Я представил, что там сейчас творилось. Меня обогнал Белый, взмахивая черной палицей, около десятка обезьяночеловек уже перелезали через ворота, воины Донка ожесточенно дрались с ними, сбрасывая вниз, распарывая животы длинными кривыми ножами. Белые клубы дыма взошли над частоколом.

— Вода, — закричал я, напоминая Донку.

Он меня не слышал. Я мысленно представил огромную кадку с водой и голову Донка, тот вздрогнул и посмотрел в мою сторону, затем что-то крикнул толпящимся возле забора детям. Я побежал вслед за Белым, раскручивая над головой серебряную сталь «Гордого», начавшего петь военную песню. Темно-зеленые кишели за матами ворот, над ними стлался едкий белый туман дыма, слышались крики, стук ножей, перерубающих сплетения лиан, треск бревен, в них молотили огромными топорами. За спиной ругался, спеша за мной, дядя Андрей, посылая всех к Темному.

Я закричал, варны расступились, и я влетел в темно-зеленую массу нападавших. Мой меч впился в черно-красный череп одного, ткнул в меховую грудь другого. Рядом свистела палица Белого, сокрушая все на своем пути, с ней лучше не встречаться. Со всех сторон доносились крики проклятия и боли, дым ел глаза, забивался в легкие. Мне ничего не мешало, я растворился в схватке, экстаз битвы овладел мной, а разум подчинился инстинктам и рефлексам, привитым дядей Андреем.

За короткое время мы откинули нападающих обратно к вырубленному в воротах проходу, в нем едва могли пройти двое человек, но и этого достаточно. Я и Белый успели втиснуться в этот проход. Пару раз мне здорово ударили в грудь, хвала нашим кузнецам, кольчужная рубашка выдержала. Что впереди, не разобрать, из рва поднимался густой белый дым, крики заглушил треск пламени и, словно из пасти Темного, появлялись воины Дома Человекообезьяны, с воплями они кидались на нас и тут же падали обратно в ров, перерубленные мечом или перемолотые палицей Белого. Мои плечи обвила тонкая лиана и кто-то, невидимый из-за дыма, сильно дернул. Я оступился и полетел в ров, навстречу размахивающим кривыми ножами, визжащим варнам. Словно камень-валун, я зацепил целую толпу и мы покатились вниз, на дно рва. Мне повезло, я упал между копьями, должно быть, сам Светлый обратил на меня внимание. Рядом кто-то хрипел, пронзенный насквозь деревянным колом. Я присмотрелся — на этом колу висело уже двое. На дне рва дым был еще гуще: тлели колья, нанизанные на них вязанки кустов, тела убитых. Кто-то упал на меня и яростно стал молотить в спину и бок, неудоумевая, почему я еще шевелюсь. Я достал «Казанову» и, извернувшись, вонзил его во что-то мягкое. Над головой взметнулось пламя, кто-то пронзительно и жалобно закричал. Ударила волна вони от паленой шерсти. Я закашлялся и медленно стал пятиться к стене рва. Сверху обрушилась спасительная волна воды и сбила с меня темно-зеленое тело мертвого варна.

— Проклятье, — я с трудом поднялся, прикрывая лицо от дыма.

— Князь Алый! — донесся встревоженный рев Белого.

Я сплюнул землю, воду, пепел и что есть мочи заорал.

— Живой! Ползу! — и я полез вверх, иногда соскальзывая на мокрых крутых откосах, бороздя носом землю, тогда не так чувствуется дым.

Огонь угрожающе запел и попытался укусить меня за ногу, это загорелся один из шариков-кустов, повисших на копьях. Огонь придал мне прыти, я стал карабкаться быстрее, пользуясь услугами «Казановы». Белый ухватил меня за шиворот и потащил наверх.