Там, где была тишина - [58]
— Дурак ты, Дубинка, — добродушно посмеивается бригадир. — Или притворяешься дураком. Пока ты масло жрать будешь, нас все эти акулы Нью-Йорка за горло схватят. Понимать надо!
— Политграмота! — откровенно зевает Дубинка.
— Может и политграмота. А тебе она очень полезна. Темный ты человек. Я так понимаю: нам сейчас каждому за троих работать нужно. Чтобы быстрей сильными стать. Иначе раздавят. Вот поэтому народ и пятилетку за четыре года взялся выполнить. И выполнит. И мы на своем участке не должны спать. Вот завтра взорвем скалу, и дорога на рудник открыта, вези серу, куда хочешь!
— Взорвем скалу, — усмехается Дубинка. — Легко сказать. А ты вот это читал?
Он вынимает из кармана небольшой клочок бумаги. Все тянутся к нему. Солдатенков читает: «Кто скалу взорвет — тому смерть».
Буквы написаны крупно, по-печатному.
— Где взял? — тихо спрашивает Солдатенков.
— У себя в чемодане нашел.
Они долго, пристально смотрят в глаза друг другу. Наконец, Солдатенков небрежно роняет:
— Пугают, как маленьких. Прямо кинофильм какой-то.
— А ты лучше поберегись, — говорит Дубинка. — Вот прораб-то наш — тю-тю. Разбирается, значит. Не хочет к этому делу руки прикладывать. К скале-то ихней. Ну и нам нужно свертывать манатки, пока не поздно.
— Бросьте, — почти закричала Наталья. — Что вы завели такое?.. Спели бы лучше.
— Ты, Дубинка, к скале можешь не идти, — глухо произносит бригадир. — Никто тебя не просит. Вон пойдешь к Агафье Силовне в помощники. Похлебку варить!
— Нужен он мне, такой сиволапый, — сразу же вскидывается повариха. — И волынит, и волынит. Что за человек такой! — Она обращается к Солдатенкову. — А насчет похлебки, сынок, не угадал. Завтра суп с бараниной будет, шурпа называется. Очень вкусный. К нему и стопочку принять можно.
Дверь распахнулась, в барак ввалились Борисенко, Родионов и Николай. Борисенко был возбужден и размахивал руками.
— Эй, бригадир, — закричал он с порога Солдатенкову. — Принимай взрывчатку! Насилу притащили. Для тебя старались.
— Что, не приехал Виктор? — вполголоса обратился к Наталье Николай.
— Нет, — шепотом ответила Наталья. — Наверно, и не приедет.
— Не беспокойся. Будет здесь, как миленький. Потап Потапович! — крикнул он завхозу. — Нужно выставить возле взрывчатки караул.
— А як же, — всплеснул руками тот и тотчас же разгладил свои запорожские усы. — Там Симка караулит. Сменить его нужно будет через два часа. Согласно уставу.
— Вы же полком командовали, уставы знаете, — подзадорил кто-то старика.
— Командовал, — приосанился тот, — Горло у меня металлическое. А ну, выходите на инструктаж! — гаркнул он, наливаясь кровью. — Равняйсь! Смирно! Что есть часовой? — спросил он вытянувшихся перед ним землекопов. — Часовой есть лицо неприкосновенное. Кому он подчиняется? Начальнику караула. То есть, мне.
Он испытующе поглядел на стоящего на правом фланге Ваську Сокола.
— Приедет ночью Макаров, подойдет к тебе и скажет: «Давай сюда взрывчатку». Что делать будешь?
— Конечно, отдам, — не задумываясь ответил Сокол. — Он же прораб!
— Дурак ты, — побагровел Борисенко. — Для часового есть только один начальник — начальник караула, то есть я! Приедет сюда сам Калинин, и то ты ему не подчиняешься. Понял, дурья твоя башка?
— Понял, — неуверенно ответил Васька, удивляясь премудростям воинского устава.
— То-то же! А теперь разойдись!
Эта сценка всех развеселила. Народ зашумел, пошел сыпать шутками да прибаутками. И вдруг этот разноголосый шум и крик прорезала чистая, звонкая запевка. Все затихли, озираясь. У стола, подперев рукой голову и закрыв глаза, пел Солдатенков.
Он пел старую, протяжную русскую песню, привезенную с Рязанщины. Казалось, нет ей ни конца ни краю, как нет исхода звучащей печали и грусти:
высоко взлетел голос певца. И словно вторя ему, там, за окном, в ночной мгле завыл осенний ветер и бросил в окошко горсть сухих листьев.
А песня лилась дальше:
Звенит, звенит, натягиваясь, как струна, голос певца, и все с широко открытыми глазами, словно проникая в его душу, следят за песней, за ее чудодейственным полетом.
Словно в каком-то предчувствии, сжимаются сердца слушателей.
Что это? Как побледнело сразу лицо Маруси, как насторожилась она, напряглась вся, не сводя глаз со своего бригадира.
— Брось, перестань! — не своим голосом кричит Маруся, подбегая к бригадиру. — Что панихидную завел, чего душу тревожишь? Не хочу я твою песню слушать, не хочу!
Солдатенков мягко и виновато улыбается.
— А песня-то и кончилась. Да что, из песни, сама знаешь, слова не выкинешь. Ефим, — поворачивается он к Дубинке. — У тебя водка есть?
Дубинка внимательно глядит на бригадира. По его лицу пробегают какие-то неясные тени, верно, и его растрогала печальная песня. Он молча достает из-под подушки бутылку, наливает в стакан. Всем видно, как дрожит его рука. И слышно — стакан мелко позванивает.
КомпиляцияСодержание:СЕРДЦЕ ПОМНИТ (повесть)ПЛЕВЕЛЫ ЗЛА (повесть)КЛЮЧИ ОТ НЕБА (повесть)ГОРЬКИЙ ХЛЕБ ИСТИНЫ (драма)ЖИЗНЬ, А НЕ СЛУЖБА (рассказ)ЛЕНА (рассказ)ПОЛЕ ИСКАНИЙ (очерк)НАЧАЛО ОДНОГО НАЧАЛА(из творческой лаборатории)СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ:Заметки об историзмеСердце солдатаВеличие землиЛюбовь моя и боль мояРазум сновал серебряную нить, а сердце — золотуюТема избирает писателяРазмышления над письмамиЕще слово к читателямКузнецы высокого духаВ то грозное летоПеред лицом времениСамое главное.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».