Талисман - [10]

– Я в восхищении от встречи с вами, Элизабет. – Хейтон встал и снова взял руку Лиз, на этот раз целуя ее на прощание. – Осмелюсь ли я надеяться, что вы будете считать меня другом?

Почувствовав мгновенный холод, вызванный в ее муже этим предложением, Лиз знала, что ее ответом должна быть прохладная улыбка. Но после столь долгих упражнений в прилежной сдержанности она не смогла подавить озорное желание дернуть пантеру за хвост.

– Если мы будем друзьями, Лоренс, пожалуйста, зовите меня Лиззи. Так делают все мои друзья.

– Ваши американские друзья, – поспешно вмешался Грэй, сдерживая сильное желание немедленно покарать свою вольную жену. Здесь, в стремлении произвести совершенно варварскую публичную сцену, было доказательство опасности, которую она может представлять для его положения в цивилизованном обществе и для давно установившегося эмоционального равновесия. Продев ее руку под локоть, он с покровительственной улыбкой спокойно указал ей на ошибочное рассуждение: – Лиззи – едва ли подходящее прозвище для герцогини Эшли.

Лиз поняла, что двумя импульсивными предложениями она перечеркнула все усилия нескольких часов соблюдения натянутого этикета. Да и ладно, в любом случае сомнительно, чтобы ее старательная демонстрация произвела впечатление на ее бесчувственного мужа.

Хейтон отступил, чтобы пропустить их, но, когда они проходили мимо, он заговорщически подмигнул Лиз. Это второе подмигивание оставило у Лиз неприятное чувство, что принятие его дружбы было непростительной серьезной ошибкой.

Лиз начала привыкать к качке корабля, поэтому Грэю легче было вести ее назад в каюту, чем при первом путешествии в столовую. Путь совершался в молчании, Лиз мечтала поскорее добраться до каюты, думая, что они сразу разойдутся по своим комнатам. Она считала, что так будет. Считала? Нет, она надеялась, даже молилась, чтобы это было так. Но надежде не суждено было сбыться, так как, несмотря на ее слабое сопротивление, пантера, которую она боялась как хищника, втянула ее в гостиную и тщательно закрыла дверь, оставив их… вдвоем.

– Я должен откровенно поговорить с вами о многом. – Однако вместо того, чтобы говорить, Грэй начал вышагивать, как крадущаяся кошка, и только спустя некоторое время внезапно повернулся к жене, чьи тревожные предчувствия усиливались с каждым его шагом.

– Во-первых, – резко начал он, снова зашагав от двери в дальний угол. – Хейтон – не тот друг, которого вам следует приветствовать.

Хотя она сама пришла к такому же заключению, тут она ощетинилась, упрямый гнев разгорелся еще больше от сочетания редко испытываемого страха и беспокойного возбуждения, которое только он вызывал в ней. Попытка Грэя диктовать, чью дружбу ей принимать или не принимать, заставила ее переменить недавнее решение держать графа на расстоянии. Сама она никогда не будет искать с ним встреч, но не станет отвергать светского внимания, которое он не преминет оказывать.

– Далее, – Грэй остановился, мрачно возвышаясь над своей женой, – нам пора обсудить, что мы оба ждем от нашего союза.

Как же, с сарказмом подумала Лиз, нисколько не сомневаясь, что это будет абсолютно односторонняя дискуссия относительно того, чего он ждет от нее, нимало не интересуясь, чего могла бы хотеть она. Когда Грэй продолжил, ее губы твердо сжались, а в бирюзовых глазах загорелось упрямство, над которым всегда подшучивал ее отец.

– Как мы ранее согласились, никто из нас не стремился к этому союзу.

– О нет, вы стремились, – мгновенно опровергла его заявление Лиз. – Вы сами решили подписать соглашение с моим отцом о женитьбе на мне – в глаза меня не видев – ради моего наследства.

– Не видев, да, но… – От досады на ее способность ударить в самое слабое место его доводов Грей сверкнул глазами, а в голосе его зазвучала сталь: – Для того чтобы я мог составить свое мнение, мне предоставили совершенно неточную информацию, если не сказать откровенную ложь, о вашей внешности и, что важнее, о вашем характере. Знай я правду, никогда ни за какое богатство я не выбрал бы вас.

Эта женщина была настолько полной противоположностью тому, что он искал в жене, что в искренности его слов нельзя было сомневаться.

Чувствуя себя необъяснимо раздавленной пренебрежением своего красивого мужа, Лиз горящим взором неподвижно смотрела в его холодные глаза, медленно мерявшие ее с головы до ног и явно находившие ее неудовлетворительной.

– Мы могли бы добиться расторжения. – Лиз выпалила в него свой ответ со скоростью и силой ружейного выстрела, уверенная, что молниеносное озарение – выход из их затруднительного положения, ответ, способный освободить и ее и пантеру из этой жалкой ситуации.

– Нет, не могли бы! – Грэй с ужасающей легкостью холодно отклонил попытку Лиз к освобождению. – Не после того, как вы были публично представлены как моя жена.

– Никому особенно важному. – Еще продолжая отчаянно настаивать, Лиз с внезапным замешательством поняла: если им предстоит расстаться, она будет скучать по этому состязанию умов и, да, по одному только виду этого ошеломляющего мужчины, который мог и уже вывел ее из обычно устойчивого равновесия.