Талисман отчаянных - [19]

– Она там не одна, уверяю вас. Наш друг Ланглуа взял ее под свое особое покровительство, а везти ее с собой на поиски План-Крепен в ее-то возрасте, поверьте, было бы безумием.

– Вы же знали, куда отправляетесь, неужели вы не подумали, что можете поселить ее у нас? Конечно, мы не форт Жу с его могучими стенами, пушками и неприступной скалой, но, поверьте, наш дом тоже надежен и крепок. Очевидно, дело в другом: несмотря на искреннее тепло нашей дружбы, вы не чувствуете к нам достаточного доверия. Наша дружба кажется вам слишком скороспелой, чтобы на нее полагаться, – заключила Клотильда, и ее огорчение искренне тронуло друзей.

– Думайте все, что хотите, – отозвался Альдо, – но мы доверяем вам всем сердцем и полны к вам дружеского расположения. И мы, и «наша маркиза» тоже.

– Только из дружеского расположения, – подхватил Адальбер, – мы не позволили себе ввалиться к вам с чемоданами, пистолетами и криками: «Друзья, на помощь!» С нашей стороны это было бы неделикатно, а если быть точнее, – откровенным хамством.

– Даже в хорошие времена, когда люди соблюдали хрупкий, но благородный кодекс чести, я не похвалил бы вас за вашу скромность. Теперь мы живем в дурные времена, где деликатность неуместна, – вступил в разговор Лотарь. – И теперь пора рассказать вам, что творится в наших краях с тех пор, как здесь поселились Хагентали.

– А давно они здесь поселились? – спросил Адальбер.

– Честно говоря, мы не знаем, – ответила Клотильда. – Но с некоторых пор мы стали ощущать их присутствие, этим все сказано. Граница, вопреки общепринятому мнению, вовсе не непреодолимый барьер. Особенно в горах, где прячется куда больше беглецов, чем принято думать.

– В горах, которые перегружены историей и легендами. Вы не можете себе представить, до какой степени драма последних месяцев жизни Великого герцога Запада ощутима в наших местах! Она до сих пор влияет на нашу жизнь. И на меня в частности, – вздохнул Лотарь. – И началось это со школьной скамьи. В школе кое-какие глупцы делали из герцога «дедушку с плеткой». Мне это не нравилось. Я поступил в Коллеж де Франс, стал историком, специалистом по этому периоду. Однако вернемся к Хагенталям. Корни их в Тироле, но их предки сближаются с нашими, поскольку от союза Марии Бургундской с Максимилианом Австрийским произошли Габсбурги. Единственная наследница Карла Смелого отдала свою руку тому, кто в будущем стал императором, и принесла ему в приданое душераздирающую легенду о своем отце и его сокровищах. И если судить по…

– Лотарь, – окликнула его сестра, – или ты вводишь в курс дела наших гостей, или читаешь лекцию на свою любимую тему – одно из двух.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Хочу сказать, что если это лекция, то лучше начать ее после обеда, потому что неизвестно, когда ты ее закончишь.

– Одно другому не мешает, – проворчал Лотарь. – Но ты права, пойдемте пообедаем. Я могу продолжить и во время трапезы.

И поскольку сбить господина профессора, если он задумал рассказать какую-то историю, было невозможно, то, проглотив последний кусочек валована и запив его стаканом арбуа, профессор продолжил свою речь ровно с того места, на котором остановился.

– И если знать, что обе ветви этого семейства одновременно повернули в сторону наших гор, то нельзя не увидеть в этом знака судьбы. Первым был барон Гуго. В тридцать лет он влюбился в Хильду, старшую дочь голландского коллекционера Ван Кирса. Выйдя за него замуж, она принесла ему в приданое один из трех известных нам рубинов. Детей у Хагенталя не было, но он наслаждался мирным счастьем, частью которого был и этот великолепный камень, связанный с трагической судьбой герцога, под обаяние которого так или иначе попадали все. Теперь мы знаем, что рубин, скорее всего, принадлежал Великому бастарду Антуану, но Хагенталь и все его домашние были убеждены, что это один из трех рубинов прославленного талисмана. Они стали придавать ему еще больше значения, когда Гуго стал крестным отцом сына своего племянника Карла-Августа, женившегося на юной и очаровательной девушке из семьи Сен-Совер, сочетавшей черты бургиньонцев с франш-контийцами. Звали ее Сесиль. Она влюбилась в Карла-Августа, а он, интересуясь в первую очередь ее приданым, сыграл роль влюбленного. Ему удалось жениться на ней вопреки противостоянию отца. Сесиль была совершеннолетней и могла распоряжаться имуществом, доставшимся ей от матери, которая умерла, когда ей было лет двенадцать. Наследство было недурное, изрядная сумма денег и два владения: маленький замок в Бургундии и имение под названием «Ферма». Но… Ради бога, Клотильда, посидите, пожалуйста, спокойно еще минутку. Или вы хотите что-то сказать?

– Да, я хочу сказать, что девушка, которая имела все, чтобы прожить счастливую жизнь, обрекла себя на несчастье, вступив в брак с Хагенталем и…

– Вы думаете, я забыл бы об этом? Ну, так я рассказываю или нет? Я привык завершать свои истории.

– Я знаю, но…

– Что? Я имею привычку чувствовать себя на кафедре Коллеж де Франс и читать лекции?

– Нет, всем согрели тарелки, а перед вами поставили баранью ногу, которая может остыть. И сейчас настало самое время воспользоваться ножом, которым вы так яростно размахиваете.