Талисман - [9]

— Вообще-то, не очень, — призналась Ника, удивленная столь странным вопросом. — Никогда особенно этого не любила.

— Мне трудно это понять… Вот Глария умела. Когда я на тебя не смотрю, Бара, мне кажется, что ты — она.

— Глария? Кто это?

— Самая прекрасная женщина на земле. Вот только я ей не нужен.

— Может, ты ошибаешься, — попыталась успокоить его Ника, — и сейчас она тоже думает о тебе.

— Нет. Она давно забыла о моем существовании.

— Муонг, ты оказался здесь — из-за нее?

— В некоторой степени, — он не стал спорить. — Были и другие причины, почему я превратился в охотника за сокровищами, наемника. Честно говоря, тогда мне было наплевать на собственную жизнь. Шесть зим назад…

По листьям продолжал однообразно шуршать дождь.

Ника ждала продолжения, но мужчина молчал, и она не сразу поняла, что Муонг заснул.

Впервые за время, прошедшее с момента трагедии, его дыхание стало тихим и ровным, а не поверхностным и частым, словно у запутавшейся в силках птицы.

Девушка тоже задремала, и ей приснился Город.

На крутом обрыве над океаном она увидела огромную, поражающую своим величием крепость-дворец из кораллового известняка.

Миг — и Ника внутри. Во сне это казалось естественнейшей вещью.

В любом случае тут ничего не было, если не считать мелких животных и густую растительность, давно заполонившую дворы, залы, коридоры и многочисленные комнаты. Из щелей лезла трава, а белый известняк потемнел из-за обосновавшихся на нем коричневых и красноватых лишайников; кое-где бархатный мох придавал ему чуть зеленоватый оттенок. На облупившейся штукатурке местами сохранился богатый орнамент, а в дверных проемах — украшенные вычурной резьбой рамы. К главному входу во дворец-крепость вела широкая лестница, над которой бесшумно порхали бабочки с яркими крыльями, а по разрушенным ступеням сновали юркие ящерицы. Там, где прежде были цветущие фруктовые сады, успели вырасти вековые деревья, а в каналах, по которым некогда журчала холодная вода, вовсю квакали лягушки.

Ника продвигалась дальше, осторожно ступая и прислушиваясь к гулкому эху собственных шагов.

Девушка ни на миг не забывала, зачем пришла, и потому продолжала переходить из одного зала в другой в поисках того места, где по преданию Сын Света оставил драгоценный талисман.

Выйдя в один из дворов, она едва успела остановиться: здесь трава так искусно замаскировала глубокую яму среди развалин, что Ника едва не угодила в нее. Но вместо того, чтобы обойти опасное место, девушка встала на колени и наклонилась над зияющей чернотой.

«Интересно, — подумалось ей, — какая здесь глубина?»

Ника подобрала камешек, бросила его в яму и принялась считать.

Она досчитала до тридцати, когда далекий тихий всплеск возвестил о том, что камешек достиг дна. Хмыкнув, она собралась подняться, но тут кто-то с силой толкнул ее в спину. И девушка, не удержавшись на краю бездны, с криком полетела вниз, во тьму…

Собственный отчаянный вопль разбудил ее.

Ника с облегчением обнаружила, что по-прежнему в хижине Муонга, но лежит, покрытая с ног до головы ледяной испариной, дрожа, выбивая зубами настоящую дробь.

Сон был таким ярким и реальным, как никогда прежде.

— Бара? — встревожено окликнул ее Муонг. — Что с тобой?

— Ничего, — выдавила девушка, чувствуя себя виноватой за то, что разбудила его: человек только-только сумел заснуть, вопреки терзавшей его боли, и вот, пожалуйста… — Мне приснился кошмар.

— Ты так кричала… ты хоть запомнила свой сон?

— Да. Я была в Городе, — Ника, не видя никакого смысла врать, подробно рассказала обо всем, что испытала, вплоть до последнего момента, когда оказалась сброшенной в яму.

— Там действительно очень глубоко, около ста локтей. Туда кидали преступников. Если кто-то и не разбивался насмерть, все равно жить ему оставалось недолго: яма связана с океаном и с наступлением прилива почти до краев заполняется водой; ее замшелые стены буквально усеяны крабами.

— Откуда ты все это знаешь? — изумилась Ника.

— Я спускался до самого дна, воспользовавшись прочно сплетенными лианами. И вообще излазил все развалины Города вдоль и поперек. А вот откуда тебе обо всем известно? Точнее описать нельзя, чем это только что сделала ты; надо видеть все своими собственными глазами…

— Сон, — повторила девушка. — Сегодня. И прежде тоже — он часто повторяется. Это началось еще в Европе, и с тех пор не дает мне покоя. Сын Света…

Мужчина так резко дернулся, что Ника испугалась, как бы он не повредил себе. И действительно: он, не сумев сдержаться, громко застонал, задохнувшись от муки.

— О боги, Муонг, — от жалости к нему у девушки сжалось сердце, — осторожнее!

Переждав приступ, он вновь заговорил:

— Ничего, — голос его звучал слабо и глухо, — не обращай внимания. Значит, ты слышала о Сыне Света. Кто тебе рассказал? Я был уверен, что вазунгу не ведают о нем.

— Не знаю, как другие вазунгу, но мои спутники, те, с которыми я прибыла сюда, и даже наш проводник никогда о нем не упоминали.

— Что случилось с проводником?

— Он исчез, бросив нас в джунглях. Думаю, он сбежал, — сообщила девушка, — и после этого мы уже были обречены. А ведь мы хорошо ему заплатили. Подло с его стороны было так с нами поступить, ты не находишь?