Таксидермист - [24]

Можете считать, что я ее слишком опекаю, но мне совсем не хотелось, чтобы Энджи повстречалась с тетей-колой или вмешалась в затеянную мной погоню за Малахольным Орехом.

Энджи уже наложила лапу на загадку самого Николаса, и что она оставит в покое другую – случай в ВВС – тоже ожидать не приходилось. Упаси боже, она заметит здесь связь. Да только, самой собой, было уже поздно. За тетю-колу она зацепилась.

– Я просто мимоходом упомянул Дадли, что раз тетя-кола была одета как бы старомодно, понимаешь, мог быть какой-то незначительный шанс, что мы ее тут встретим.

Плечами я пожал, наверное, раз десять. Самое гнусное в совместной жизни – становишься таким прозрачным для партнера.

– А. – Энджи торжествующе скривила губы. Она увидела связь, и уже начала увлеченно ворошить кусочки мозаики. Поняв, что в ближайшее время мне об этом ничего больше не услышать, я вышел в туалет, пока оркестр не заиграл снова.

Поднимаясь по плюшевым ступеням от столиков на галерею, я поглядывал, нет ли тети-колы – хоть и всерьез не рассчитывал встретить ее. Определенно, в «Готам-Клубе» она не будет одета под Элли Мэй, и я, наверное, в любом случае ее не узнаю. Но опять же, глядя вокруг, я понимал, что и в том костюме она не будет здесь так уж неуместна.

На галерее толпилось куда больше народу, чем когда мы пришли, – ко второму отделению в заведение текла ночная публика. И демография стилей соответственно становилась шизанутее. Я заметил парочку рокабилли-мальчиков, щеголявших гигантскими коками и заложенными за ухо сигаретами. Разновидностей джайв-прикида были миллионы, начиная от мужчин в пальто с треугольными пуговицами с ладонь и галстуках-шнурках, заканчивая женщинами в струящихся бабушкиных пеньюарах с подобранными в тон оперенными туфельками. Я уже стал замечать чистые темы и влияния в костюмах. Пламенно-оранжевые брюки-капри и топ в серебряных блестках: Лора Петри[56] отправляется в Вегас на охоту. Гладкий переливающийся пиджак, черная рубашка, прическа ежиком, сигара «Эль пресиденте»: Доби Гиллис[57] трансформируется в Джерри Льюиса.[58] У одной дамы была прическа Вероники Лейк,[59] красная фланелевая рубашка, шляпа-пирожок, мешковатые штаны, толстые башмаки, подтяжки. Ее подружка была в черном пиджаке, белой рубашке, узком черном галстуке и с прической Дебби Рейнолдс.[60] От всего этого меня слегка мутило. Проходя в комнату для джентльменов, я постарался не смотреть слишком пристально на девочек в очереди на припудривание носика.

В мужской комнате, как обычно, народу было меньше, и я занял место у писсуара.

Не знаю, как остальная страна, но в Нью-Йорке реклама распоясалась. Пройди четыре квартала, принимая каждую рекламную листовку с порно или дешевыми костюмами – и наберешь полновесную кипу бумаги. На пару часов оставь машину на улице, и ветровое стекло будет залеплено не только штрафными квитанциями, но и листовками: смазка «Зум», грузчики и переезды «Топ-топ», жареные цыплята Барни. Идешь домой, а пол в подъезде усыпан меню китайских и индийских закусочных и суси-баров. У велорассыльных теперь сзади на сиденье крохотные рекламные щиты. У автобусов целые борта рекламируют телевизоры. Грузовички-биллборды колесят по улицам, предлагая водку, а такси с ног до головы расписаны рекламами свежего бродвейского шоу. Любой бытовой предмет, но который твой взгляд может упасть на одну миллисекунду, – чашки, палочки для мороженого, коктейльные мешалки, бутылочные крышки, обертки от жвачки, – набрасывается на тебя с важным сообщением о другом ширпотребе. И как ни старайся, нельзя не замечать «слоёнку». Кружки для колы и крышки бутылок, которые дурацкой игрой в поскребушки продвигают не только колу, но последний блокбастер или НБА. Спорим, никто из вас не отыщет в сети быстрого питания – да если на то пошло, то и почти нигде – банку из-под газировки, которая не служила бы лотерейкой. «Извините, попробуйте еще!» Это вряд ли.

А недавно какой-то Эйнштейн с Мэдисон-авеню решил, что для рекламы «самое оно» – общественные уборные. Пока ждешь в очереди, видишь стеллажи с бесплатными открытками, которые вообще-то рекламируют спиртное или автомобили. А у писсуара меня встретила наклейка фут на фут с рекламой «Клево-Формы» – того мыльного здорового напитка. А еще была пластиковая клетушка для писсуарного освежителя. Рекламу теперь лепят прямо на прицельную отметку, так что можно (особенно если ты мужского пола) поссать на продукт, который тебя хотят заставить купить. Эта, правда, содержала благонамеренное послание, хотя для многих, возможно, – и запоздалое предупреждение: «Скажи нет наркотикам». Не знаю как вы, а мне кажется, что Ларри Тэйты[61] нашего мира в своей алчности настолько завалили и перестимулировали нас своими двадцать пятыми кадрами, что мы уже не замечаем вообще никаких посланий. Оглядитесь повнимательней, насколько плотно пропитана рекламой наша жизнь, и вам покажется, что вас внезапно вывели из-под гипноза.

Я заметил, что картинки здоровой пары, лакающей «Клево-Форму», покрыты нацарапанными (ключами, чем же еще?) посланиями соратников по мочеиспусканию. «Доступ – это подчинение». «Черное-белое!» «Нет кодам». «Кури и размагничивайся». «Кто за кем следит?» «Привет, хуеплет». За исключением последнего, они показались мне гораздо интереснее вопроса, могу ли я поддерживать форму без «Клево-Формы». В отличие от рекламы, загадочные лозунги хотя бы будят мысль.