Такси! Такси! - [46]

Со временем Фока Яковлевич стал так ловко управляться с машиной, что осмелился признаться в этом хозяину. Тот неожиданно для Суркова предложил ему сходить в городскую управу, к инженеру Деревицкому, который выдавал шоферские права. Дело в том, что Меллеру шоферы были нужнее, чем слесари. Найти человека, который хорошо знал мотор, умел его починить и мог бы управлять машиной - таких людей в тогдашней Москве было мало.

Как раз в те годы была мода на автомобили. Каждый богатый человек покупал их. Многие владельцы боялись на них ездить, но иметь их считалось признаком состоятельности.

Инженер Деревицкий ездить не боялся. Он уселся на меллеровский «Лоррен-Дитрих» и приказал доставить его в Варгунихин переулок. Фока Яковлевич, конечно, понял, что это проверка знаний московской географии, и, ничуть не колеблясь, направил машину в сторону Смоленской. Там инженер выбрался, зашел в какой-то дом, появился с дамой. Инженер сел с пассажиркой позади и приказал ехать в 1-й Крончиковский переулок. Фока Яковлевич выбрался на Садовое кольцо, потому что знал - ехать надо в Лефортово. Пассажиры позади оживленно переговаривались, дама смеялась и взвизгивала, когда машина неожиданно подскакивала. Деревицкий строго предупреждал: «Тормозите плавнее». Дама вышла в Лефортове. Был получен приказ ехать в Ксепьинский переулок - возле Хамовнического плаца. Там инженер вышел и приказал явиться Суркову в управу - за шоферским удостоверением.

Получив шоферские права, Ф. Я- Сурков стал работать в той же конторе Меллера, которая сдавала машины с шоферами напрокат.

Хозяин строго следил, чтобы шоферы, сколько бы им ни приходилось ожидать клиента для новой поездки, не спали, имели вид опрятный и веселый. Все мел-леровские шоферы были одеты в синие костюмы, с галстуком. На зиму выдавались валенки. В ту пору место шофера не обогревалось и отделялось от кузова, чтобы не мешать пассажирам дорогой разговаривать. Хозяин учил шоферов, чтобы ни в чем ездокам не перечили, были услужливы, нелюбопытны, в беседу сами не вступали. Все пассажиры были люди богатые или, по крайней мере, знаменитые. Например, в такси часто ездил Ф. И. Шаляпин. Он любил шофера расспросить, откуда родом, женат ли, сколько зарабатывает.

Сколько разговоров о Шаляпине было среди извозчиков и шоферов! Про Шаляпина рассказывали, как он одного извозчика насмерть напугал - сел в пролетку после театра, где выступал в роли Мефистофеля, сел в кроваво-красном костюме черта, с рогами, а простак-извозчик принял его за настоящего черта и со страху чуть не помер.

С Фокой Яковлевичем Шаляпин был добр, разговорчив, познакомил с женой-француженкой, с маленькой дочерью. Рассказывал, что всем баням предпочитает Сандуны, но только ходит туда в воскресенье: когда никого нет. А то мыться не дают, все перестают париться и только глазеют. В воскресенье же пусто, можно даже спеть для себя - в бане голос звонко звучит.

Один раз случилась настоящая беда. Ехал Сурков на Воробьевы горы, в ресторан Крынкина, а таксометр быстро насчитывал рубли. Ехали небыстро, повстречались с лошадью - та перепугалась, ударила копытом в крыло. И вдруг вспыхнул пожар. Машина сгорела - остались только металлические части. Фока Яковлевич успел спастись и вытащить пассажира. Он тяжело переживал несчастье: чем будет откупаться? Но приехал довольный хозяин, привез на место происшествия каких-то людей, которые тут же сочинили бумагу, все подписались, поставил свою фамилию и Сурков - и через несколько дней хозяин получил чистенькими пять с половиной тысяч рублей, отправил их в Германию, и оттуда пришел новый автомобиль. Так что Меллер на том пожаре еще и заработал: сгорела-то старая машина, а новая стоила дешевле.

…К середине войны половина немецких машин навеки замолкла: запасных частей не было, из Германии привезти их было невозможно, хотя кое-что, как ни странно, вдруг появлялось, именное германское, и был среди шоферов вечный разговор - как это удается перевозить то, что куплено за линией фронта?

Таксомоторов в городе почти не стало. Машины мобилизовали для военных нужд, остались они только у самых влиятельных людей. Фока Яковлевич водил теперь французскую машину «Даррак», принадлежала она военному ведомству.

А когда в октябре 1917 года в стране свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция, в гараж пришли перепоясанные пулеметными лентами революционные матросы и объявили, что они из Военно-революционного комитета и что машины реквизированы.

В те последние дни Октября «Даррак» лихо бегал по изрытым московским улицам. В него не раз стреляли. Машина оказалась везучей: ни одна пуля не попала в мотор - все по кузову, по стеклам. Один раз днем, когда ехали из бывшего дворца генерал-губернатора, в котором работал Московский Совет, откуда-то пальнули, и машина заглохла. Рассыльные, которые везли указания восставшим на заводы, вышли и стали пробираться пешком. На пустой Тверской улице Фоке Яковлевичу пришлось вылезти и в подозрительной тишине начать ремонт автомобиля. Как пригодилось тут его слесарное мастерство! И как хорошо, что он всегда брал с собой сумку с инструментами. Забыв обо всем на свете, Сурков допоздна провозился с машиной, устранил повреждение, и мотор ожил. И Сурков вернулся в Военно-революционный комитет для выполнения новых заданий.