Такая война - [36]

Гурт начинал втягивать голову в плечи и пятиться, когда видел призрака. Билл призраков не боялся, но всячески избегал прикасаться к мертвецам или предметам из их рук. Рум не скрывал злобных взглядов и всей душой меня ненавидел. Жак, молодой парнишка, был единственный, кто ни на что не обращал внимания. Он был сосредоточен на детях и превратился в бородатого няня.

И именно их отношение к моей силе, а значит, и ко мне, не давало пуститься во все тяжкие. Не давало плюнуть на приличия и начать создавать совершенную и крайне опасную нежить. А мысли об этом меня не покидали.

Пока они смотрели на силу за моей спиной, у меня в груди росла бездна. Нет, не та, где обитают сущности, способные поглотить этот мир. Я о другой бездне, что образуется внутри, когда тебя либо боятся, либо ненавидят. Тогда весь твой путь, все время, все цели превращаются в пыль.

С момента, когда Синдзи рассказал мне о том, что Амора больше нет, я пытался призвать его около десяти раз. Я провел ритуалы «жертвы», «призыва» и «вопрошения». Все они были безуспешны. Признаков, что такая сущность вообще существует, не было. Амор был действительно мертв.

А еще сны. Меня мучали жуткие сны. Очень часто просыпался на рассвете, в холодном поту. Мне снилась жена и сын из прошлой жизни. Каждый раз вбегал в аэропорт, проносился к посадочному трапу, видел их спины. Догонял их, но когда хватал за руки — они рассыпались в пыль. Мужчина в форме пилота указывал мне на самолет, который уже отрывался от взлетной полосы, и говорил, что они там.

Периодически вместо жены появлялась Ашри, тень клана Дух реки Рё, иногда Левитания. Но финал любого сна заканчивается пылью и ветром, уносившим облаком близких мне людей в сторону посадочной полосы.

Сны стали как настоящие в тот день, когда мы вошли в первое село, после саторцев. С того дня, как я увидел младенцев, насаженных на колья, словно шашлык на шампур, я впервые почувствовал тьму. Вспомнился проклятый, который с жалел меня, потому что я ее не слышал.

Она шептала.

В ту ночь я едва смог уснуть, постоянно вздрагивая и просыпаясь. Однако, когда темнота ночи сгустилась настолько, что, казалось, ее можно потрогать рукой, я расслышал ее шепот.

Это не голос, это не шорох… Это что-то другое. Шёпот не был злым, не был добрым, не успокаивал и не подбадривал. Он был тихим, ровным и… Безразличным.

Безразличным к войне, к интригам, к демонам и ангелам. Безразличным к тысячам смертей, к десяткам погибших детей. Безразличным ко всему. Шепот тьмы, словно древний мудрец, вещал о том, что тьма бесконечна, бессмертна и вне моего понимания.

В ту ночь я спал как младенец и встал с кристально ясной головой, ответы на вопросы появлялись, стоило лишь правильно сформулировать.

Смутная цель приобрела четкие очертания. Четкие очертания начали складываться в картину. Картина заняла свое место в галерее.

Мне нужна армия. Мне нужны трупы. Мне нужна сильная нежить.

Все это стало настолько ясно, что в голове завертелись шестеренки раздумий. Единственное, что меня пока еще волновало — спутники. Они были единственным показателем того, что я еще не сошел с ума и не превратился в жуткую скотину.

Вонь. Эта жуткая вонь однажды сведет меня с ума.

Глава 3 ч.1

Тени давно вытянулись и сумерки вошли в свои права. На лес опустилась тьма. Посреди небольшой поляны, в оцеплении мертвецов горел небольшой костер, вокруг которого собрались все живые члены отряда.

Мак сидел у костра и ковырял в нем палкой, подталкивая угли к центру. Рядом, сложив руки на груди, сидели Гурт и Вар. Жак, сидел с другой стороны, покачивая на руках младенца. В метре от него на плаще с рунами мирно спал мальчишка.

— Больно задумчив ты, — произнес старый десятник, наблюдая за подмастерьем. — Ритуалы что показали?

— В том-то и дело, что ничего, — вздохнул Мак. — Никакой магии. Либо ее следы очень мастерски спрятали.

— Это плохо?

— Это значит, существо без магии смогло порвать на части пятерых солдат и саторского мага. Понимаешь?

— Может, оно было не одно?

— Я поднимал мертвецов, — покачал он головой. — Все твердят про чудовище и проклятье «Алас Рут», что бы это не значило. Дальше начинают истошно орать и все. Дальше с ними разговаривать бесполезно.

— Ну, угрохала эта тварь нескольких саторцев. Что плохого? Нам надо к Армавиру двигать и…

— А то, что она в любой момент может и нас с тобой на тот свет отправить, ты не думал?

— В силе своей сомневаешься? — задумчиво спросил десятник.

— Маг саторский не справился, а я в ладоши хлопнул и справился? — усмехнулся Мак. — Тут что-то не так. Сам подумай — поле в двух переходах от ближайшего города. Причем поле обработанное. А кто его обрабатывал? И зачем?

— Дикие?

— Кто?

— Дикие, ну, люд, что отказался по законам империи жить, налог платить и в леса ушел. К ним дорог нет, живут они особняком, ничего никому не платят, но и помощи никогда не просят.

— И как к этому относятся владельцы этих лесов?

— Ну, как еще-то? Каленым железом клеймят, плетьми порют, а кто за оружие возьмется, тех сразу того, — Гурт ударил ребром ладони по горлу, изображая казнь. — Диких часто с разбойниками путают, а для благородных они так вообще одно лицо. Потому за их отлов и разорения никто спрос не ведет.