Такая нежная любовь - [22]

— Я тебе уже объясняла, моя милая. Потому что я хожу на свои курсы.

— Как мы, в школе?

— В какой-то степени да.

— Но школа же днем, а не вечером.

— Для работающих мам это вечером.

— А мне, — подала голос Саманта, — больше нравилось, когда ты туда не ходила.

— Мне тоже, но в жизни не всегда делают то, что хочется. И потом, поверь мне, когда-нибудь эти курсы закончатся.

— Когда?

— Я еще пока не знаю.

— Тебе надо будет держать экзамены?

— В некотором роде да.

— Если ты их сдашь, то вернешься домой, к нам?

— Я вернусь, моя милая, но если ты хочешь, чтобы я рисовала другие картины, надо дать мне на это время.

— Но не вечером!

— А когда же?

— Не знаю. Днем.

— Пока я в магазине?

Какое-то время Саманта не могла ничего ответить, но затем ее личико засветилось в широкой улыбке.

— Ночью! Когда мы спим!

— Правильно! А когда я сама буду спать?

Малышка ударилась в слезы так же быстро, как принялась смеяться.

— Ой, мамочка! — икая, проговорила она. — Раньше было так хорошо, а теперь все по-другому.

— Могу пообещать тебе, милая, что все образуется, но ты должна понять, что в жизни некоторые обстоятельства не изменить.

— Я просто хотела, чтобы ты возвращалась к нашему ужину.

— Не сразу же, но обещаю тебе, что с этим мы решим.

Она с нежностью поцеловала обеих девочек и, оставила их, чтобы пойти поправить одеяло у сына, который крепко спал в стороне от всех этих переживаний.

Тем не менее она была озабочена, когда присоединилась на первом этаже к Брюсу с блюдом в руках, которое подогрела в микроволновой печке.

Он сел напротив нее.

— Признаюсь тебе, что голоден.

— Не надо было меня ждать.

— Нет-нет, я держусь за это, иначе у нас больше не будет семейной жизни.

— Малыши, похоже, страдают от этого.

— Они мне говорили об этом, когда госпожа Тревор кормила их ужином. Я предложил им набраться терпения.

— Я тоже.

Он улыбнулся и положил руку ей на запястье.

— Это будет нелегко как для тебя, так и для меня в течение какого-то времени, но, я думаю, мы не пожалеем об этом.

— Лишь бы так и было, как ты говоришь! — вздохнула она.

— Я ни на мгновенье не сомневаюсь. Послушай, коли мы уж говорим о неприятном, у меня есть еще кое-что: я тебе пообещал уик-энд вдвоем, — увы! Я должен буду оставить тебя одну с детьми.

— Ты уезжаешь?

— Ненадолго, но это нужно, чтобы начать избирательную кампанию. Мы хотим испробовать первый город и воспользоваться этим опытом, чтобы направить в нужное русло программу Стефена. В зависимости от реакции избирателей у нас уже сложится предварительное мнение о том, что его будет ожидать в ходе предстоящих поездок.

— Ты все время должен его сопровождать?

— Я думаю, что вначале — да. Для меня основное — увидеть, как публика принимает нашего кандидата, какой оказывает прием, когда он появляется.

Она опустила голову, неожиданно почувствовав себя очень усталой.

— Мне не стоило бы на это жаловаться, но я так рассчитывала на этот уик-энд!

— Знаю, но в настоящий момент события несколько опережают одно другое для каждого из нас, так что нам надо вооружиться терпением, чтобы достойно встретить их.

Она не ответила, уставившись глазами в скатерть. Он подошел к ней и обнял.

— Пойдем, котик мой! У нас обоих захватывающие дух цели, и, собрав силы, мы достигнем их, так что скоро сама увидишь, чем станет наша жизнь!

Она поцеловала его ладонь и прижалась к нему.

— Да, но помни, что без твоей поддержки мне ничего не достичь, дорогой мой.

— То же самое и со мной, ты хорошо это знаешь.

Он уехал в начале недели, и Черил, несмотря на занятость на работе, проводила еще вечера за своим альбомом набросков, рисуя эскизы скульптур круглых и треугольных форм. Она штриховала впадины и изгибы, каждый раз стараясь придать им блеск металла, который ее по-прежнему восхищал.

В эту пятницу она готовилась провести уикэнд в компании своих детей, как вдруг раздался телефонный звонок. Она кинулась к нему: для звонка Брюса было еще рано, но она ожидала только его звонка.

Она тотчас же узнала пылкий и мелодичный голос Стефена и чуть сжалась: прекратит ли он когда-нибудь выводить ее из себя этой своей особой манерой произносить ее имя?

— Черил?

— Да.

— Это Стефен. Ты одна?

— Сам прекрасно знаешь.

Она почувствовала улыбку в его голосе.

— По правде говоря, я это предполагал. Но мне не хотелось бы тебя беспокоить.

— Ты не беспокоишь меня.

— Хорошо. В таком случае я могу спокойно поговорить с тобой.

— Ты где?

Она задала первый попавшийся вопрос, что пришел ей на ум, чтобы попытаться избавиться от своей нервозности.

— В Нью-Йорке.

Ее передернуло.

— Но я полагала… как же твоя кампания в Уотертауне?

— Успокойся, она продолжается. В этом отношении твой муж тебя не обманул.

— Я не это хотела сказать…

Он по-прежнему читал ее мысли как открытую книгу, что удваивало ее раздражение. Он застиг ее в самый неподходящий момент, когда она ощущала себя такой заброшенной, такой издерганной.

— Все очень просто, — продолжал он, — я предпочел вернуться пораньше, поскольку считаю, что выполнил свою роль. Публичные встречи закончены, так что осталось только то, что я называю «военными советами», которые изучат результаты этого первого испытания. Поэтому я оставил агентство спокойно работать без меня.