Такая долгая жизнь. Записки скульптора - [20]
К обеду я решил одеться поприличнее: галстук, единственный костюм для торжественных случаев. К моему удивлению, ресторанный зал был пуст — ни одного человека. Я взял меню в красном сафьяновом переплете и обнаружил, что оно написано по-французски. Я лихорадочно перелистал все страницы, надеясь найти хоть что-нибудь на понятном мне языке, потом ткнул пальцем в три блюда из трех разных разделов.
Официантка с удивлением посмотрела на меня и через некоторое время принесла три тарелки супа — мясной, овощной и рыбный. Несколько официантов, стоявших в стороне, с интересом поглядывали на меня.
К ужину я одевался особенно тщательно: белая рубашка, нарядный галстук, тот же костюм для торжественных случаев. Зал опять был полон народу, но почему-то все были без пиджаков, некоторые — в подтяжках, в футболках и джинсах. Я в своем вечернем костюме выглядел белой или, скорее, черной вороной.
Я повернулся, ушел, купил на оставшиеся деньги еще две булочки, маленькую бутылку кока-колы и пошел спать.
На следующий день милый человек — советник по культуре нашего посольства в Бельгии Архипов — объяснил мне ситуацию. Оказывается, утром обитатели моей гостиницы наспех завтракают и, не заходя в номера, разъезжаются по офисам, банкам, фирмам и т. д. Целый день они в городе занимаются делами, там же и обедают, а вечером возвращаются в гостиницу и расслабляются. Поэтому я и не мог никак угадать с туалетом.
Между тем подготовка к открытию выставки шла своим чередом. Я привез портреты совсем разных по творческому почерку авторов — Аникушина, Лазарева и свой портрет Темирканова. Бельгийцы сразу же решили, что это работы одного автора. Для них произведения реалистического искусства — как для нас китайцы: все на одно лицо.
Скульптурные портреты, прибывающие на выставку, производили странное впечатление. Женщина-скульптор из Италии прислала двух лошадей, вылепленных в натуральную величину, возможно, с портретным сходством. Портрет Гогена французского скульптора представлял собой скрещенные лопату и кирку, очевидно, имелся в виду определенный период его биографии. Немецкий скульптор, бывший полицейский Анатоль, выставил «Трон рабочего». Сваренный из ржавых листов железа трон напоминал электрический стул.
Портретов в нашем понимании на выставке вообще не было. В основном это были абстрактные композиции, инсталляции и модули. Но на этикетках почти под каждой работой стояло: «Портрет такого-то…»
До открытия выставки оставался один день, но все еще не прибыла работа известного итальянского скульптора Пистолетто. Наконец к вечеру на поляну парка въехал большой зеленый фургон. Из-за руля вышел усталый скульптор. Я с интересом стал ожидать, что же он вытащит из фургона. Но не дождался: Пистолетто ушел в гостиницу.
На следующий день должна была открыться выставка. Зеленый фургон так и продолжал стоять на поляне. Оказалось, что он и был произведением, которое Пистолетто пригнал своим ходом из Италии. Около фургона появилась табличка: «Скульптор Пистолетто. Портрет Леонардо да Винчи». Пожалуй, это был самый удобный и экономный способ участвовать в международных выставках.
Открывать выставку должен был мэр Антверпена, и вообще предполагалось очень торжественное открытие с дипломатическим корпусом и приемом в загородном замке.
От постоянных дождей брюки моего парадного костюма изрядно помялись. О чувствах, которые испытывал советский командированный в связи с отсутствием денег, достаточно много писали. Я не был исключением. Но что было делать, когда ресторан гостиницы, где я завтракал, обедал и ужинал, только подписывая счета, по воскресеньям был закрыт? Оставалось с нетерпением ожидать наступления понедельника. Что было делать, когда я не мог заплатить за то, чтобы мне погладили брюки? Все деньги ушли в первые же дни на булочки.
Единственный выход был мною найден. Я дождался одиннадцати часов вечера, когда обслуживающий персонал гостиницы уже разошелся, и спустился к администратору.
— Мне надо погладить брюки.
— К сожалению, уже все ушли и помещение закрыто. Может быть, это можно сделать завтра утром?
— Нет, мне необходимо иметь брюки сегодня.
— Единственное, чем я могу вам помочь, — дать утюг. Но вам придется гладить брюки самому в номере.
Это было как раз то, на что я рассчитывал. Выражая крайнее неудовольствие, я взял утюг и пошел в номер. Это теперь у нас появились роскошные электрические утюги разного цвета со всевозможными приспособлениями и множеством разноцветных лампочек. А тогда мы только-только ушли от чугунных утюгов и больших портновских утюгов с углями внутри.
Утюг, который я держал в руках, был для меня незнакомым сложным механизмом. Я включил его в сеть. Сразу же зажглись зеленые и желтые лампочки. Я стал думать, на чем же мне гладить брюки. Единственной подходящей для этой цели плоскостью был пол, покрытый бобриком. Я снял брюки, встал на четвереньки, но оказалось, что передвигаться на коленях вдоль всей длины брюк очень неудобно. Тогда я просто лег на пол рядом с брюками и приступил к глаженью.
В это время раздался стук в дверь и сразу же с извинениями вошла администратор, держа в руке пригласительный билет на открытие выставки. Неожиданно утюг громко зашипел, разноцветные лампочки замигали, из отверстий повалил пар и запахло горелой резиной.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.