Так плохо, как сегодня - [23]

– А как? – спросила Верка.

Для нее самое человеческое – это рассматривать, чем люди отличаются друг от друга. Подошел Сергей.

– Что вы тут прячетесь? – спросил он, глядя с подозрением.

– Ничего, – торопливо сказала я.

– А что мы будем делать? – поинтересовалась Верка.

– Будем строить шалаш, – предложил Сергей.

– Как? – не понял Кока.

– Пошли покажу.

– Поосторожней. Понял? – предупредила я Сергея.

Они ушли в лес, который буквально подступал к дому.

Римма хлопотала на кухне, готовила котлеты и пюре. Я присоединилась к Римме.

– Ты знаешь, Кока очень консервативный в еде, – поделилась Римма. – Он всю жизнь ест одно и то же. На первое куриный бульон с лапшой. А на второе: котлеты с пюре. И больше ничего и никогда.

– А вы?

– И мы тоже. Привыкли.

– Прекрасная еда, – похвалила я. – Можно обойтись.

– Хорошо, что ты понимаешь. Мои подруги кудахчут: как же так, как же так, он посадил вас на однородную пищу.

– Можно подумать, что он посадил вас на хлеб и воду. Как в тюрьме.

Вошла Верка и обратилась к Римме:

– Тетя Римма, а можно, Кока мой палец пососет? Он у меня солененький, вкусный.

Видимо, Верку заинтересовало то, что Кока постоянно сосет большой палец. Она попробовала свой. Палец был грязный, а потому соленый. Вера из лучших побуждений решила угостить Коку, но в начале спросить разрешения.

– Не надо, – сказала Римма. – Соси свой палец сама.

Вера ушла слегка разочарованная. Римма расстроилась. Чужая семья невольно напоминала о лишней хромосоме.

Раздался низкий рев. Это плакал Кока. Его чем-то обидели. Мы с Риммой ринулись из дома.

Шалаш был еще не готов, но еловые ветки заготовлены. Кока что-то неправильно сделал, и Верка хлестнула его веткой по руке, а Сергей выстроил злое лицо и хлестнул Коку злобным взглядом. Такое количество агрессии Кока не мог вынести. Он заплакал – низко, как маленький бычок. Его губы разъехались, слюни повисли, как вожжи.

Римма подбежала, обхватила голову своего несчастного сына и стала торопливо целовать его в макушку, в личико, в слюни. Она сама едва не плакала.

Мне стало стыдно за свою семью, которая не умеет или не хочет сострадать. Ну ладно, Верка. Она маленькая. Но Сергей… Во мне поднялась волна неприязни. Потом неприязнь отступила, но оставила в глубине души зерно. Из этого зерна впоследствии стало расти ядовитое дерево, которое постепенно убило мою любовь.

Когда это началось? Когда заболела наша любовь? А вот тогда, душным летом, когда Сергей выстроил зверское лицо, и это лицо так к нему и прилипло. Именно тогда я поняла, что Сергей – сын своей мамаши и яблоко от яблони недалеко падает. Жлобство невозможно истребить, потому что оно врожденное, как шестая хромосома.

Вечером мы пошли кататься на лодке. У Риммы и Алексея была своя лодка с мотором.

Мы все расселись в лодке, а Кока стоял. Лодка вырулила на середину реки и заскользила по воде. Солнце садилось, горизонт был желтый. Кока стоял и осмысленно смотрел перед собой. Чувствовалось, что он был свой – и этой реке, и кустарнику на берегу, и желтому закату. Мальчик стоял свой среди своих, очень уместный природе. Он никому и ничему не мешал.

Алексей (муж Риммы) смотрел по сторонам, как будто только что родился. Он целыми днями сидел по горло в своей науке. А когда вечером выныривал, то поражался: как прекрасен этот мир…

Считается, что дауны живут недолго. Но Коке исполнилось уже двадцать. Он прекрасно выглядел, для дауна, разумеется. У него был хороший рост – метр семьдесят шесть, хороший характер и крепкое здоровье плюс разнообразные способности.

Римме посоветовали определить Коку в театр. Есть такой «Театр Простодушных», где артисты – дауны. Настоящие режиссеры ставят настоящие спектакли – Брехта, например. Я никогда там не была. Но те, кто посещал этот театр, – буквально не верят своим глазам, настолько это пронзительно.

Кока стал артистом «Театра Простодушных». Ему поручали главные роли, и он прекрасно смотрелся. Зрители забывали, что перед ними – даун.

Однажды в такой театр забрел выпускник высших режиссерских курсов Евгений Козлов. Евгений был человек веселый, выпивоха, все звали его Женька Козел. Женька снимал свой первый фильм по своему сценарию. Ему нужен был герой – деревенский дурачок. Что такое дурачок? И где его искать?

Женьке посоветовали «Театр Простодушных», и он без колебания выбрал Коку.

Съемки предполагались в Курской области, в заброшенной деревне. На съемки с Кокой поехала Римма, она сама хотела ему обеспечить питание, проживание и времяпрепровождение. Римма не могла доверить Коку незнакомым людям.

Вместе с Кокой она подкармливала Женьку, стирала его рубашки и следила, чтобы Женька получал раз в день горячее питание. Тридцатилетний Женька был для Риммы как второй сын – безалаберный, неухоженный, совершенно непрактичный. Ни одна требовательная женщина не хотела брать его в мужья, а те, что соглашались, – быстро сбегали.

Римма стала для Женьки кем-то вроде матери, а Кока – вроде младшего брата. Во время съемок Женька был трогательно терпелив с Кокой, мягко добивался нужного ему результата. Кока его обожал, ходил хвостом, как собака за хозяином.

Было непонятно: получится фильм или нет. Но когда материал отсняли, смонтировали и озвучили, стало очевидно: фильм состоялся. Женька от радости напился и сломал ногу.