Так говорил Богомолов - [9]
сам почистишь зубы, сам оденешься,
сам приготовишь и сьешь кашу,
и сделаешь это так тихо,
чтобы мать не проснулась.
я буду ждать тебя на дворе.
потом он затянулся, выдохнул дым
и сказал: “если заорешь – я тебе череп раскрою”.
и затушил сигарету мне об лоб.
и я молчал
больно было
но я молчал
“вот и утром
так же тихо все сделаешь” – сказал Николай Федорович
и ушел в дом.
а утром я встал ни свет ни заря
и все сделал как он велел.
АРТАНЯН
а мама?
АРАМИС
мама не проснулась.
АРТАНЯН
и ты ее больше не видел?
АРАМИС
нет
АРТАНЯН
и ты не жалеешь?
АРАМИС
нет
АРТАНЯН
а что было потом?
АРАМИС
а потом Николай Федорович и я сели в поезд
пропахший гарью поезд
и поезд этот тогда показался мне огромным чешуйчатым
драконом
перенесшим меня в чудесный город
город с дворцами
широкими проспектами
и красной крепостью
но затосковал я по маме
и словно слышал
как зовет она меня как сирена
и понял Николай Федорович мою тоску
и сказал мне Николай Федорович:
забудь о маме
теперь твоя мама – королева Ирина Петровна
теперь ты будешь борцом
борцом за справедливость
за любовь
за жизнь
за добро
Ирина Петровна – она одна.
а нас много.
поэтому наша жизнь – пшик и вжик
а ее жизнь – зеница ока
но несмотря на то что у нее одно тело и много дел
каждому она дарит немного своей любви
которой у нее много
АРТАНЯН
а потом?
АРАМИС
я видел Ирину Петровну
один раз в жизни я видел Ирину Петровну
меня привели к ней
поцеловать ей руку
она посмотрела на меня своими бездонными
изумрудными глазами
и сказала: “одна на всех”
а я ответил ей: “и все за одну”
и она коснулась рукой моей щеки…
вот так…
АРТАНЯН
а потом?
АРАМИС
а потом она сказала: “сынок, сходи в булочную
за хлебом.
а то жрать охота,
а колбасу положить не на что”.
и я пошел в булочную. за хлебом.
и было это моим первым заданием.
и принес я ей батон нарезной.
и отломила она краюху и дала мне.
и сказала: “камо грядеши”
и ел я этот хлеб.
и чуял я вкус странный и запах.
и вспомнил запах пота отцовского.
и кровь потекла из рта у меня
и вынул я в десну вонзившийся
маленький коловратик отцовский железный,
на шее у него всегда висевший.
но не заплакал.
я хорошо помню этот момент –
я смотрел на коловратик этот
и так ясно вдруг все стало…
что ничего не пропадет
никуда ничего не пропадет
что все в нашей жизни остается
никуда ничего не девается
все – каждая секунда – она где-то там наверху
учитывается
и все ненапрасно. понимаешь?
все не случайно и все ненапрасно
ПОРТОС
я родился и рос
в маленьком городе
там был один завод
и семь ларьков
город на семи ларьках – как шутили мы
мама работала в аптеке
и всегда приносила домой много вкусных лекарств.
папа был капитаном дальнего плавания
правда там моря не было
но у него были и фуражка и компас…
и когда дул зюйд-зюйд-вест,
он уходил в море.
а я шел гулять по городу
я любил гулять по городу.
однажды я вот так как всегда шел по городу
и смотрю из асфальта торчит херь какая-то
я остановился
посмотрел
и дернул эту херь
я дернул эту херь
и жизнь моя изменилась навсегда
причем я не знаю – зачем я дернул ее
там не было надписи “не дергай эту херь”
если б была – тогда да.
тогда не дернуть было бы невозможно
но надписи “не дергай эту херь” там не было
а я все равно дернул
я дернул –
и из под земли вдруг выросла огромная херь
огромная металлическая херь
она вся сверкала на солнце
и была похожа
на гигантской магический кристалл
это был какой-то блять миядзаки наяву
и оттуда – из нее, из самой хери – вышел
Николай Федорович Ермилов
и сказал громовым голосом:
это ты дернул херь?
я сказал: да
он сказал: ты пацанчик случайно обнаружил
Великий Секрет
как тебя зовут?
– миша – сказал я, хотя звали меня петя
миша…
теперь ты должен выбрать
либо ты умрешь за херь
либо присоединишься к нам,
Хранителям Секрета
я не хочу умирать за херь – казал я
тогда ты должен забыть маму
а папу? – спросил
папу можешь продолжить помнить на память
а маму должен забыть
почему? – спросил я
потому что мама – это соблазн.
а папа – это абстракция
потом он спросил:
что такое жизнь, знаешь?
не знаю – сказал я.
жизнь – это печенька – сказал он.
и достал из кармана печеньку
она свежая поначалу. и тогда она хрупкая.
и легко ломается.
но проходит время
и если никто не сьел эту печеньку
она черствеет
и твердеет
и становится твердая
как камень
и этим камнем можно сокрушить Зло
АРТАНЯН
а что было потом?
ПОРТОС
а потом он произнес заклинание.
и я стал превращаться.
я превратился в колю
потом в васю
потом в диму
потом в катю
потом в федора
потом в машу
потом в сашу
и наконец я превратился в мишу
так, совершив череду превращений,
стал я не тем чем был оставшись тем же
АРТАНЯН
а потом?
ПОРТОС
а потом Николай Федорович лишил меня внутреннего мира.
он припал своими губами к моим губам
и высосал из меня мой внутренний мир.
и мне перестали снится сны.
запомни – сказал Николай Федорович.
сны – это забой.
шахтерский забой.
каждую ночь ты спускаешься в шахту сновидений, дробишь породы, вылезаешь под утро, грязный, в душ отправляешься, усталый, день кое-как проводишь, чтобы вечером снова ехать на лифте в скважину, и там в коридорах черных, дробить породы. и так всю жизнь.
я избавляю тебя от снов! – сказал Николай Федорович.
и нажал мне пальцами на глаза мои.
сильно сильно.
и глаза мои стали синими как синяки
и никогда я больше не видел снов.
Добро пожаловать в эпоху тотальной информационной войны. Фальшивые новости, демагогия, боты в твиттере и фейсбуке, хакеры и тролли привели к тому, что от понятий «свободы слова», «демократии», как и от старых представлений о «левой» и «правой» политике, не осталось ни следа. Вольно и невольно мы каждый день становимся носителями и распространителями пропаганды. Есть ли выход и чему нас может научить недавнее прошлое? Питер Померанцев, журналист и исследователь пропаганды, отправился в кругосветное путешествие на поиски правды (или того, что от нее осталось)
Сборник эссе, интервью, выступлений, писем и бесед с литераторами одного из самых читаемых современных американских писателей. Каждая книга Филипа Рота (1933-2018) в его долгой – с 1959 по 2010 год – писательской карьере не оставляла равнодушными ни читателей, ни критиков и почти неизменно отмечалась литературными наградами. В 2012 году Филип Рот отошел от сочинительства. В 2017 году он выпустил собственноручно составленный сборник публицистики, написанной за полвека с лишним – с I960 по 2014 год. Книга стала последним прижизненным изданием автора, его творческим завещанием и итогом размышлений о литературе и литературном труде.
Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.