Так это было - [18]

Возможно, это ясное утро, небольшая полянка с двумя могилами, окраина серенькой деревушки на Брянщине — будут последним видением, которое унесу я из этого неприветливого мира? Может быть, кто-то уже получил приказ в таком-то часу отправить меня на тот свет?

Я с грустью смотрел на проходивших немцев. Может быть, вот этот рыжий ефрейтор с белесыми веками и будет моей смертью? Сделав свое дело, он будет спокойно ужинать и обедать? Будет обнимать любимую женщину или писать нежные письма своей Гретхен, не задумываясь о загубленной жизни?

Я видел однажды, как немцы убивали пойманного партизана.

Его вывели за околицу, где наша команда копала траншею, Один из двух немцев дал смертнику лопату. Это был верх издевательства — заставить обреченного копать себе могилу!

Я хорошо запомнил этого коренастого паренька, похожего на того, лагерного, который приносил мне липовые лубки из лесу. Он копал спокойно, точно могила предназначалась кому-то другому. Работа продолжалась больше часу. Смертник углубился, примерно, на метр. Потом, как-то решившись, он остановил работу. Он бросил лопату в сторону и вылез из ямы. Мы не слышали, что он сказал немцам, но ефрейтор, что-то крича, рванул его за руку и грубо повернул лицом к яме. Торопливо попятившись, он снял с ремня винтовку и почти в упор выстрелил… И уже когда казненный свалился в могилу, оба немца сразу выстрелили вниз…

Потом меня и еще одного пленного заставили засыпать могилу. Мы приблизились к ней. Прежде чем приступить к работе, я перекрестился и дрожащим от волнения голосом пропел «Со святыми упокой…» и прочитал «Сам един еси бессмертен…» Убийцы стояли рядом, не вмешиваясь в то, что я делал. А мы с напарником, не сговариваясь, нарвали травы и цветов и накрыли тело убитого. И наш конвой и убийцы уже не принуждали нас работать. Засыпав могилу, я срезал растущее поблизости деревце и с помощью бечевки мы изготовили крест и установили его у изголовья.

А вечером в лагере мы много говорили о расправе над партизаном. Один старичок рассказал случай, происшедший весною в окрестностях Брянска.

Два немца вывели на задворки не то пойманного пленного, не то партизана. Дали ему лопату и тот послушно начал копать. Эта покорность, с которой он взялся за работу, наверное, усыпила бдительность немцев. Унтер-офицер вернулся зачем-то в дом и там задержался. А могила была уже готова. Оставшийся конвоир переминался с ноги на ногу в ожидании своего старшого. Так они и стояли у края могилы: палач и смертник с лопатой в руках.

Движимый, видимо, добрыми чувствами, немец протянул своей жертве сигарету. Тот сунул её в рот и жестом попросил огня. Немец приблизился и вытянутой рукой чиркнул зажигалкой. В тот же миг молниеносный удар лопатой в шею повалил немца на землю. Еще и еще раз взметывалась лопата…

Когда унтер вернулся, он нашел своего подчиненного в луже крови, с изуродованной головой, без оружия.

Мне по душе пришелся такой поступок. Я думал: «Только б дали хоть какое оружие в руки!.. Лопата, так лопата… Только бы малярия не свалила меня!.. Чтобы силы были… Лучше умереть в драке, чем быть пристреленным!..»

…Теперь, когда я вспоминаю все пережитое, я всякий раз задаю себе вопрос: с каких пор человек приучился так легко, даже с сознанием исполненного долга, убивать себе подобного?

Почему Господь Бог не наложил запрет, при котором, уничтожая другого, убийца одновременно погибал бы и сам?..

Или человек, согласно теории О. К. Маэрт, и стал разумным существом после того, как его свихнувшиеся предки занялись убийством себе подобных и поеданием их мозгов?

Тот факт, что человека (за некоторым исключением) так легко оскотинить, привести в состояние животного, движимого лишь физиологическими потребностями, если и не подтверждает полностью упомянутой теории, то наводит на мысль, что человек есть гибрид. Как роза в определенных условиях превращается в обыкновенный шиповник, так и у большинства людей под систематическим воздействием специальной пропаганды просыпается зверь, способный убивать без меры других.

Последние данные науки определяют появление человека на земле, примерно, сорокатысячелетней давностью. Но только за последние четыре тысячелетия погибло в сражениях или казнено около трех миллиардов («Странное Рождение человека», О. К. Маэрт). Причем и массовые и одиночные казни в античном мире и до половины прошлого века отличались особым варварством, глумлением, мучительной смертью.

Старушка история из-за отсутствия письменности, с большим трудом пробираясь из глубины веков, донесла до наших дней лишь некоторые фрагменты, но и по ним можно сделать кое-какие заключения. Так она учит нас, что еще персидский император Дарий распял одновременно на крестах около трех тысяч непокорных вавилонян. А за два века до Р. Х. сирийский император Антиохий 4-й приказал избить и распять большое количество евреев. И даже позднее, всего за 80 лет до Р. X., иудейский царь Александр Жанаес израсходовал для казни через распятие на кресте три тысячи гвоздей и две тысячи деревянных перекладин («Человек из Назарета» Ан. Бюргес).

Но, если человек — только слабоустойчивый гибрид, тогда учение Иисуса Христа приобретает еще большую значительность, первостепенную роль!.. Оно является координирующей, направляющей силой человеческого развития. Без него, даже в апогее интеллектуального взлета, человек уподобляется лишь ученику чародея, способному пробудить познанные им силы, но не умеющему ими управлять. В таком случае грандиозные фантасмы, созданные человеческим гением в отрыве от христианского учения, возвели их создателя только на неумолимый конвейер ускорителя, которому суждено остановиться лишь в грохоте апокалипсиса. И прав будет тот же О. К. Маэрт, утверждающий, что конец человеческого бытия был заложен уже в его начале…