Так это было - [57]

А с НП дивизии беспрерывно запрашивали:

— Связь восстановлена? Где Сьянов, Греченков, Лысенко? Живы ли?

Связи не было.

В это время 9-й корпус генерала Рослого всеми дивизиями уже вышел к имперской канцелярии и зданию гестапо. Дивизия полковника Антонова наступала с юга от северного берега Ландверканала, за каналом находились части 8-й гвардейской армии. Серьезным препятствием оказался район, где высилось здание гестапо. Что-то закономерное было в том, что рядом со зданием рейхстага и Кроль-оперы, в которой в последние годы происходили все торжественные фашистские празднества, находилось министерство внутренних дел — резиденция Гиммлера, а у здания имперской канцелярии, как сторожевой пес, расположилось гестапо с тюрьмой под боком.

Было много схожего и в сражениях, которые вели наши войска в районе рейхстага, и тех, что шли на улицах близ имперской канцелярии. Бой за «дом Гиммлера» во многом походил на бой за дом гестапо и прилегающую к нему площадь. Она была меньше, но это было удобнее обороняющейся, а не атакующей стороне, ибо огонь пушек и танков, поставленных на прямую наводку, был интенсивнее, точнее, эффективнее, цели для фауст-патронов были ближе, контратаки гитлеровцев из проломов домов — неожиданнее. В этих условиях полк Гумерова вел тяжелые бои. На правом фланге батальон Шаповалова успешно взаимодействовал с батальоном соседнего полка Пешкова и захватил крайний дом на углу Вильгельмштрассе и Кохштрассе. Это была большая удача, открывшая возможность с фланга поддержать батальоны и Михайлова, и Давыдова — однофамильца командира батальона, который в эти же часы сражался на Королевской площади у рейхстага.

Особенно сильные контратаки шли со стороны Потсдамского вокзала. Огневая мощь с нашей стороны нарастала. К силе полковой, дивизионной, корпусной артиллерии, к огню танков и самоходок, «катюш» прибавился огонь дальнобойной артиллерии.

Здание гестапо пало. Затем в руках частей дивизии Антонова оказалась тюрьма и разбитая гостиница «Европа». Батальоны продвинулись вперед и по Вильгельмштрассе приблизились к ближайшим постройкам имперской канцелярии.

Но сегодня произошло событие, которое вышло за рамки обычных военных действий. В ответ на сокрушительный огонь вдруг из подземелья ближайшего здания показался белый флаг. Командир полка Гумеров приказал прекратить огонь. Это произвело сильное впечатление на солдат, которым казалось, что война кончилась и что теперь осталось идти вперед принимать вражеское оружие, ставить солдат в колонны и отправлять в тыл. Комбатам Шаповалову и Михайлову пришлось успокаивать бойцов и только силой приказа оставлять их на местах.

Тем временем из подземелья вышла группа немецких офицеров с белым флагом. Она шла к дому, где был расположен КП подполковника Гумерова. Это были полковники фон Дюффинг и Герман, подполковники Зейферт и Эдер, обер-лейтенант Зегер и солдат, фамилию которого никто не записал.

Их встретили командиры батальонов Михайлов и Шаповалов.

— Парламентеры сдали нам свое личное оружие, показали мандат, подписанный Геббельсом, — рассказывал Шаповалов. — Мы препроводили их к командиру полка, в подвал датского посольства. Все, кроме полковника Эдера, обер-лейтенанта Зегера и солдата, вошли к Гумерову. Эдер, солидный человек, на немца внешне не похож, прекрасно говорит по-русски. Волосы у него черные, гладкие, зачесанные назад, лицо круглое, полное. Мы задали ему несколько вопросов, в том числе о Гитлере. Тот ответил, что он знает только о браке фюрера с Евой Браун.

— Этим актом он показал немцам свою жизнеспособность, надежду на спасение, — заявил Эдер.

Мы задали еще несколько вопросов и вели довольно оживленную беседу, как дверь открылась, парламентеры вышли, и нам было приказано сопроводить их до места перехода ими улицы. Они ушли обратно.

Узнав о появлении парламентеров, на наблюдательный пункт прибыл комдив полковник Антонов. Он тут же связался с штабом корпуса и вскоре получил ответ: «Не вступать ни в какие переговоры с представителями фашистского командования».

Командарм Берзарин решил, что вся затея с парламентерами потребовалась фашистам, чтобы сорвать наступление советских войск, получить передышку на день, на ночь, на час…

Во время пребывания парламентеров у Гумерова произошел один любопытный эпизод. Подполковник Зейферт, спросив разрешения закурить, открыл свой серебряный портсигар. Владимир Семенович Антонов с удивлением смотрел на портсигар, на крышке которого были изображены ключи от Берлина, Георгиевский крест четвертой степени № 662857 с золотым вензелем.

Оказывается, царское правительство наградило этим портсигаром русского офицера за боевые заслуги в 1890 году. Портсигар находился в каком-то музее небольшого украинского городка, а когда в 1918—1919 годах кайзеровская Германия оккупировала Украину, портсигар попал в руки немцев. Возможно, в те годы Зейферт был на Украине и присвоил портсигар.

Пожилой подполковник гитлеровской армии, видимо, решил, что теперь самый раз вернуть «находку» по назначению — русскому офицеру, кавалеру многих орденов, который пришел со своими войсками на берега Шпрее, и протянул портсигар полковнику Антонову.