Таинственный подкидыш - [15]

Своего первенца Валентина Михайловна наградила крепким организмом. Почти сразу по выходу из родильного дома она отказалась от кормления грудью и перешла на искусственные смеси. Ее не слишком беспокоило благополучие собственного ребенка, но Борис рос на редкость здоровым мальчиком.

С ранних лет мать приучала сына молчать, вести себя тихо и незаметно. Она всегда выражала недовольство, если Боря кричал или громко плакал. Смеяться Борис практически не умел. Его отличительной черной стала некая печальная задумчивость.

Когда Боря был маленьким, вечно недовольная мать частенько привязывала его веревкой к кроватке, чтобы он не мешал ей делать домашнюю работу: мыть посуду или готовить еду. Иногда она оставляла привязанного сына в доме одного: уходила в магазин или к соседке поболтать.

Борис привык быть один. Он рос вялым и замкнутым ребенком. Мать не скрывала, что предпочла бы сына побойчей. Она частенько называла его гаденышем или ублюдком.

Валентина Михайловна считала, что воспитывать такого сына не нужно, потому что это занятие бесполезное: воспитывай, не воспитывай — все равно со временем вырастет «такая же сволочь, как и его отец».

Все раздражало Валентину Михайловну, но более всего ее собственный сын. В сыне ей не нравилась и внешность, и манера говорить, и его мягкий характер, и то, как он ходит, как ведет себя. Валентине всегда удавалось найти повод для недовольства. Она стремилась лишить своего ребенка всякого права на радость, постоянно учила сына с тревогой относиться к окружающим и никому не доверять.

Она внушала Борису, что кругом — одни враги. И дети в садике нехорошие, и воспитатели плохие, и соседи — гады, и продавцы в магазине негодные. Но самый плохой человек — его отец, потому что он — «сволочь из сволочей».

Сколько Боря помнил себя, все время в их семье происходили ссоры, скандалы. Словесные оскорбления в адрес друг друга мать и отец сыпали как из рога изобилия. Они ругались постоянно, по любому поводу, почти каждый день. Муж никогда не был для Валентины дорогим, любимым, желанным, только сволочью, дебилом, подлецом. И Владимир отвечал ей взаимностью. До рукоприкладства дело не доходило, но детство Бори проходило в атмосфере ненависти и злобы, он хорошо помнил ругань родителей, хотя отец ушел от матери к другой женщине, когда ему было всего семь лет.

В тот период мать ходила беременная. Несмотря на постоянные ссоры с мужем, надежда родить девочку не оставила Валентину Михайловну и она решилась забеременеть вновь. Это ей удалось.

Однако Владимир подозревал жену в супружеской неверности. В то время Валентина стала кокетничать с посторонними мужчинами и по-прежнему отказывала Владимиру в близости. Он нашел себе любовницу и, не дождавшись рождения второго ребенка, покинул Валентину, полностью устранился из жизни этой женщины, своего сына и родившейся маленькой девочки. Он оставил им дом и считал, что этого достаточно.

Валентина Михайловна подала на алименты. Бывший муж согласился перечислять деньги на двух детей. Он не стал выяснять отцовство девочки, хотя сильно сомневался, что она — его дочь.

В период своей второй беременности Валентина Михайловна совсем потеряла интерес к воспитанию сына. Даже завтрак не всегда ему готовила. Сын ведь мог покушать и в школьной столовой. Он по-прежнему казался ей маленькой копией Владимира, таинственным воплощением предавшего ее мужа.

После его ухода Валентина Михайловна переключилась на Бориса, он стал основным предметом ее нападок. Все, что делал Борька, было, по ее мнению, плохо.

Сын не слышал от матери доброго слова. В лучшем случае она звала его Борькой — не сыночком, не Боренькой, даже не Борисом, а именно Борькой, — как будто он не заслуживает более уважительного имени. При любом удобном случае мать не упускала возможность упомянуть, что Борька растет «сволочью, почище, чем его отец».

Валентина стала внушать сыну, что «ни одна приличная женщина с ним жить не будет». Она пичкала подростка рассказами о наглых девках, которые потеряли всякий стыд и лезут на шею парням, а Борька может понадобиться лишь гулящим бабам для того, чтобы одурачить и обобрать его. Отчасти после таких внушений Борис стал остерегаться девушек.

Валентина Михайловна была эмоциональной женщиной. На людях она вела себя нормально, держала негатив в себе, но дома освобождалась от гнева, срывала свою злость сначала на муже, а затем и на сыне.

Валентина разряжалась и чувствовала себя уверенней, спокойней в этом враждебном ей мире. Унижая ребенка, мать возвышалась в собственных глазах. Ее саму унижал, порой избивал первый ее сожитель, что причиняло ей нравственные страдания, но женщина почти не задумывалась над тем, какой вред наносит психике своего сына.

После рождения дочки — а Танечка родилась, когда Валентине Михайловне исполнилось уже сорок — мать целиком сосредоточилась на ее воспитании, на Бориса же возложила различные домашние дела: он должен был наносить воды, сходить в магазин, растопить печку. Валентина Михайловна строго спрашивала, если Борька не успевал вовремя выполнить все ее поручения. И постоянно бранила сына за то, что он делает их недостаточно ловко.