Таинственный пасьянс - [30]

И снова я задал себе вопрос: в какую же страну я попал? Если забыть о странной форме, первые карлики, которых я встретил, вполне могли бы жить в каменном веке. Но вдруг оказывается, что на острове имеется сложная стекольная промышленность.

На женщинах, работавших в стеклодувной мастерской, были светло-красные платья. Кожа у женщин была почти белая, и у всех трёх были длинные, растрёпанные серебристые волосы.

Мне не нужно было долго их разглядывать, чтобы убедиться, что у них на груди на платьях изображён символ бубён. Точно такой, какой изображается на всех игральных картах. У одной было три знака, у другой — семь, у третьей — девять. Эти знаки отличались от карточных только цветом — они были не красные, а серебристые.

Женщины были так поглощены своей работой, что прошло много времени, прежде чем они заметили меня в проёме стены. Они семенили по большой мастерской во всех направлениях и делали руками такие плавные и лёгкие движения, что казалось, будто они парят в воздухе. Воспари одна из них сейчас к потолку, я и то, не удивился бы больше.

Но вот одна женщина заметила меня, у неё на платье был знак семёрки бубён. Я чуть не убежал оттуда, но заметившая меня Семёрка так растерялась, что уронила на пол стеклянный шар. Шар разбился и бежать было уже поздно, потому что теперь на меня уставились все трое.

Я вошёл, отвесил им низкий поклон и заговорил по-немецки. Женщины переглянулись и улыбнулись так широко, что их белоснежные зубы засверкали в огне, падавшем из печей. Я подошёл к ним, и они окружили меня.

— Надеюсь, я не нарушил ваши правила, нанеся вам этот визит? — спросил я.

Они опять переглянулись и улыбнулись ещё шире, чем раньше. У всех были тёмно-голубые глаза. Они были так похожи друг на друга, что, должно быть, родились в одной семье. Наверное, это были сёстры.

— Вы понимаете всё, что я вам говорю? — спросил я.

— Да, каждое слово! — ответила Тройка Бубён высоким кукольным голоском.

И они заговорили, перебивая друг друга. Две даже сделали книксен. Девятка Бубён подошла и взяла меня за руку. Я обратил внимание, что её маленькая, хрупкая ручка была ледяной, хотя в мастерской, где горели печи, было отнюдь не холодно.

— Какие красивые вещи вы выдуваете, — сказал я, и они засмеялись переливчатым смехом.

Наверное, эти женщины-стеклодувы были более радушны, чем давешние карлики, хотя и такие же недоступные.

— Кто же научил вас искусству выдувать стекло? — продолжал я исходя из того, что самостоятельно овладеть этим мастерством они не могли.

Мне и теперь никто не ответил, но Семёрка Бубён тотчас преподнесла мне стеклянную чашу.

— Прошу! — сказала она, и они все снова засмеялись.

Мне было трудно нарушить их радушие и спросить о том, что интересовало меня больше всего. Однако я чувствовал, что спячу, если сейчас же не узнаю тайну этих странных карликов.

— Я только что прибыл на ваш остров, — снова заговорил я, — но не имею ни малейшего представления, в какой части света он находится. Может быть, вы расскажете мне немного об этом месте?

— Мы не можем говорить, — сказала Семёрка Бубён.

— Вам это запрещено?

Все три так энергично замотали головами, что их серебристые волосы взметнулись в свете, падавшем из печей.

— Мы хорошо выдуваем стекло, но плохо думаем, — Сказала Девятка Бубён. — Поэтому и разговариваем мы тоже неважно.

— Пиковое положение, — заметил я, и это замечание заставило женщин расхохотаться.

— Мы не пики, — сказала Семёрка Бубён, она показала на своё платье и объяснила: — Разве ты не видишь, что мы бубны?

— Идиотки! — вырвалось у меня, и все трое вздрогнули.

— Пожалуйста, не сердись, — сказала Тройка Бубён. — Мы очень легко обижаемся и плачем.

Мне трудно было ей поверить. Она улыбалась так лучезарно, что пришлось бы обидеть их куда сильнее, чтобы погасить их улыбки. Однако я запомнил это предупреждение.

— Неужели у вас действительно такие пустые головы, как вы говорите?

Они торжественно закивали.

— Мне бы очень хотелось… — начала Девятка Бубён, но тут же прикрыла рот рукой и замолчала.

— Чего? — спросил я как можно дружелюбнее.

— Хотелось бы додумать до конца одну мысль, которая так трудна, что я при всём желании никак не могу её додумать.

Её слова навели меня на мысль, что все здесь присутствующие одинаково плохо владели искусством думать.

Неожиданно заплакала Тройка Бубён.

— Мне бы так хотелось… — всхлипнула она.

Девятка Бубён обняла её, и Тройка Бубён закончила фразу:

— Мне бы так хотелось проснуться… но ведь я не сплю!

Она точно выразила и моё собственное ощущение.

Семёрка Бубён посмотрела на меня невидящими глазами. Потом многозначительно и серьёзно сказала:

— Истина в том, что сын стеклодува потешается над собственными фантазиями.

И тут же все три принялись всхлипывать. Одна из них схватила большой стеклянный кувшин и со всей силы швырнула его на пол. Другая стала рвать на себе серебристые волосы. Я решил, что время моего визита подошло к концу.

— Извините за беспокойство, — сказал я им. — Прощайте!

♣ Теперь я уже не сомневался, что попал в резервацию для душевнобольных. Кроме того, я был уверен, что в любую минуту тут могут появиться несколько братьев милосердия в белых халатах, которые обвинят меня в том, что я вторгся на остров, вызвав страх и тревогу у его обитателей.