Таинственный пассажир - [16]

— Плаваем?.. Ах, понимаю... Да, уже по земле понемногу плаваю. Ноги еще слабые, голова кружится.

— У нас есть такая поговорка: все пройдет, до свадьбы заживет.

— Я уже женат, — улыбнулся Хепвуд. — И мальчишка есть, как твой Андрейка. Ждет меня, соскучился... А жена, наверное, волнуется.

— Разве ты еще не написал домой? Ведь собирался.

— Написал, конечно... Все рассказал... И как на меня напали... И как меня спасли. А самое главное...

Хепвуд сделал паузу, и Бадьин переспросил:

— Что самое главное?

— Как ко мне отнеслись советские люди. Этого я никогда не забуду.

Хепвуд помолчал, отбросил попавший под ботинок камешек, затем добавил:

— Только не знаю, хватит ли у меня денег расплатиться с больницей — за лекарства, за питание... Ведь у матроса — какие сбережения!

Бадьин громко расхохотался.

— Чудак ты, Джим! Это тебе не будет стоить ни копейки. У нас лечат бесплатно.

Хепвуд был удивлен и обрадован.

— Неужели? Ты говоришь правду? Это очень хорошо... Это замечательно, черт возьми! Перфектли!..[5]

— А как же! — протянул Бадьин, хотя и не знал толком, что означает это английское слово.

Завязался степенный разговор о здоровье, о семьях, о море. Мичман очень интересовался, как поставлена морская служба за границей, и Джим охотно обо всем рассказывал, восполняя недостаток русских слов энергичной жестикуляцией. Однако разговор неожиданно оборвался. Хепвуд внезапно встал, взглянул на часы и заторопился.

— Гудбай!.. До скорой встречи, товарищ. Врач будет сердиться. Я опаздываю.

Крепко пожав руку мичману, Хепвуд зашагал из сквера.

Бадьин изумленно смотрел ему вслед: что случилось, что за спешка?! Странный парень этот Джим. Чудной! Видно, его действительно крепко стукнули.

Мичман Бадьин не знал, что ровно минуту назад из гостиницы «Черноморская» вышел журналист Гарольд Лидсней и, не торопясь, — ему некуда было торопиться, — пошел вниз по улице, к морю. Гарольд Лидсней только что поужинал и, очевидно, захотел немного поразмяться. Вечерние прогулки очень полезны и рекомендуются тучным и пожилым людям. После такой прогулки легче работается и лучше спится. Через полчаса можно будет уединиться в своем номере и приступить к писанию очередной статьи в газеты, которые ждут его, Лидснея, сообщений из СССР.

Джим Хепвуд пошел тем же путем, что и Лидсней. Матрос видел, когда тот вышел из «Черноморской», и поэтому поспешил распрощаться с мичманом Бадьиным.

Матрос следовал за журналистом, не упускал его из виду, однако догнать его не старался. Они миновали один квартал, второй...

Все ближе доносился шум моря, потянуло свежим ветром — спутником вечернего прибоя. Прохожих на улицах, которыми шли Лидсней и Хепвуд, становилось все меньше и меньше. Хепвуд ускорил шаги, будто решившись нагнать Лидснея. Одновременно, не останавливаясь, он сунул руку в карман, тут же вынул ее и поднес к лицу. На какую-то долю секунды в широкой ладони матроса мелькнуло овальное, слегка вогнутое зеркальце. Но только на одно мгновенье. Хепвуд сразу же сунул зеркальце обратно в карман брюк и снова замедлил шаги. Он дошел до первого переулка и свернул в него. А через одну-две секунды вслед за Лидснеем тем же путем прошел, видимо, тоже направляясь к морю, Владимир Петрович Сергиевский.

Владимир Петрович шел шаркающей старческой походкой. На нем была неизменная широкополая соломенная шляпа и большие темные очки.

Глава VII ВТОРОЙ ВИЗИТ ХЕПВУДА

Подполковник Рославлев  только что закончил телефонный разговор с Москвой и сейчас расхаживал по своему кабинету, обдумывая события последних дней. Снова многое ему казалось странным и неясным. Загадка с таинственным пассажиром «Виргинии» так и осталась до сих пор неразгаданной. Наблюдения и поиски ни к чему не привели. Несколько раз сотрудники докладывали Рославлеву о появлении каких-то подозрительных личностей. Однажды гражданин невысокого роста, круглолицый, в сером, заграничного покроя костюме, пришел на почту и спросил, нет ли писем до востребования на имя Аршинова. Получив письмо, он вышел, а через некоторое время опять вернулся и спросил, нет ли письма на имя Цурадзе. Сотрудники заинтересовались этим гражданином. Однако оказалось, что он — действительно Аршинов, служит в одном из министерств, приехал из Москвы поездом уже три недели назад. Вторично на почту он приходил по просьбе своего больного товарища, который живет с ним в одном санатории...

В другой раз за таинственного пассажира приняли какого-то старичка, который несколько раз увязывался за иностранными экскурсантами. А он оказался бухгалтером из далекого сибирского совхоза, в котором жил и работал уже много лет. Старику интересно было понаблюдать — нравятся ли иностранцам наши санатории и вся наша советская, жизнь...

В общем, успеха не было. Иногда Рославлеву начинало казаться, что Хепвуд что-то напутал, ошибся или преувеличил и вообще никакого пассажира, сошедшего с «Виргинии», в Черноморске не существует. Джим Хепвуд, конечно, хотел помочь... он честный пролетарий... Ну что ж, спасибо ему и на этом... А вот сегодня, сейчас, вся эта история опять представилась ему запутанной и сложной — после того как у него второй раз побывал Джим Хепвуд.