Тагу - [211]

Кондрат стал завидным женихом. И в самом деле: дом у него хорош, двор просторен, будущая свекровь — сущий ангел, а сам Кондрат… кто знает, что в нем так нравилось женщинам! Не одна девушка — как Пиртахия, так и Кордзахия — пыталась обратить на себя внимание Кондрата, не раз свахи к нему заглядывали. Но Кондрат больше не думал о женщинах, он был увлечен другим. Проработав два года агротехником, он стал агрономом. Практическая сметка у него была острая.

Кондрат снова стал покучивать. Пирушки помогали приобретать приятелей — нужных людей. На свои белые острые зубы он надел золотые коронки — вид, мол, значительнее от этого. Он не был худым, но мечтал потолстеть. Дородность придает человеку важность, солидность.

Когда Нестора Кордзахия избрали председателем райисполкома, Кондрат словно превратился в гончую — уши навострил, глаза забегали еще быстрее. Кого могут наметить в председатели колхоза? Сколько он ни принюхивался, лучше себя не находил ни в Агмартула, ни в Дагмартула. А если и найдется другой, то он будет иметь дело с ним — Кондратом. Знания есть? Есть. Опыт есть? Есть. В райкоме довольны им? Довольны. Может, кто-нибудь скажет о нем плохое? Никто, кроме него самого, а уж он будет молчать об одном своем тайном пристрастии…

Да, есть у него слабость. Он, Кондрат, любит подниматься по ступенькам лестницы. По тем ступенькам, что ведут наверх. Там, наверху, чувствуешь себя свободнее, там легче дышится, там открывается перед тобой широкое поле… Наверное, каждый человек мечтает о таком поле, приобрести его, добыть, захватить. Нелегко подниматься по этим ступенькам. Лестница узкая, двое рядом не станут. Волей-неволей приходится легонько оттирать соседа плечом, чтобы пройти вперед самому. И ничего тут не поделаешь, такова, видно, природа человека. Стоит подняться на одну ступеньку, и тебя уже начинает грызть червячок — так и тянет подняться выше. Что нужно для этого в наше время? Нужны сильные плечи, труд, знания и любовь… конечно же, к общему делу. Так, во всяком случае, должно казаться другим. И вот тебе начинают помогать, протягивают тебе сверху руку, думают, что пот катится по твоему лицу потому, что ты радеешь за общественное добро, что ты не спишь по ночам, воюя за людское счастье, что, наконец, личное для тебя — тьфу!.. И разве думающие так ошибаются? Пусть ты стараешься все сделать для себя, но ведь одновременно делаешь и для других. Конечно, многие мыслят иначе. Им — лишь бы мирское дело процветало. Но такие люди узки, у них нет своей личной жизни, своей личной радости.

Есть и другие, они радеют лишь о личной выгоде и на этом ломают шею.

Я — особенный, я работаю и для себя и для других. Раз существуют и те и эти, имею право на жизнь и я. Земля велика, места для всех хватит!

Так думал Кондрат. С того дня, как умер отец, он задумался о жизни и понял, по какой лестнице ему нужно взбираться. Лестница узка. Это тоже справедливо. Будь она широкой, все могли бы подниматься, шагая рядом, и подъем потерял бы всякий смысл.

Сейчас на лестнице освободилась ступенька. Кто ступит на нее — Пиртахия или Кордзахия? Опередит тот, у кого плечи шире. Жизнь — борьба. В этом ее терпкий вкус. Царствует тот, кто карабкается по жизненной лестнице проворнее других. Иначе жизнь стала бы пресной, вялой, реки заболотились бы, люди увязли бы ногами в тине… Борьба! Побеждает тот, кто более сноровист, кто первый даст умелую подножку…

Кабан владел множеством ловких ухваток. И он полез в драку. Что ж, кто знает море лучше рыбака…

Кандидатов было несколько. Голоса агмартульцев разделились между директором чайной фабрики Герасимом Кордзахия и председателем сельсовета Мариам Кордзахия. Противники, что и говорить, сильные. Но и Дагмартула выставила опасных противников — Тариэла Пиртахия уважали в обеих деревнях, как ветерана войны, награжденного боевыми орденами, и трудолюбивого человека. О Сардионе Пиртахия, директоре винного завода, агрономе по образованию, говорили: душевный, обходительный человек, даже если он ткнет тебя пальцем в глаз, ты и не моргнешь.

О четырех кандидатах судили да рядили. О пятом, Кондрате, почти не говорили. Никто на него особо не нападал, никто не вставал на его защиту грудью. Кондрат не огорчался. Он знал: сколько ни кричи, в игольное ушко от этого не легче пролезть.

Колхозные дела в первое время после укрупнения были неважные. Многие парни поступили в техникумы да институты, устроились работать на заводах и фабриках, осели в городе. На виноградниках и чайных плантациях пестрели женские платья. Кондрат подумал, поразмыслил и пустил слух, что хочет жениться.

Кондрат взялся за прежнее — с одной девушкой пошутит, другую ущипнет, третьей намекнет: без ума он от нее, если выберут его председателем, сразу сватов пришлет. Девушка поделится с матерью, сестрами, родственницами. Глядь, с десяток молодых и старых уже за него горой встают.

Сердца перезрелых дев тревожно забились. А Кабан, словно на колючий куст уселся — покоя не находит: одним колхозникам говорит, что он, мол, льготы для владельцев приусадебных участков выхлопочет, другим обещает лично помочь, перед третьими развертывает широкую картину будущего процветания колхоза… Кабан почти торжествовал победу, знал — судьба его уже не висит на ниточке.