Тафгай - [51]

Рефери удостоверился, что все готовы и швырнул черный диск на лёд. Резкий мах и в седьмой раз шайба отлетела к Казимиру. Он тут же перевёл её на другой край физоргу Самсонову, который вдоль борта переправил дальше в среднюю зону на Мефодия.

- Миф придержи! – Гаркнул я, и полетел в атаку. – Дай на ход!

- Шайбу! Шайбу! – Засвистели трибуны, которых счёт ноль – ноль не устраивал.

Мефодий четко выполнил моё требование - вовремя отпасовал, и я на хорошей скорости сместился вправо, где меня вновь поджидал очень жесткий и неуступчивый защитник Жидков.

- Василич встречай! – Заблажил от ворот Коноваленко на Славу Жидкова. – Дай, как следует!

«Дай, - хмыкнул я. – Ты меня поймай, чтоб дать». Я резко показал, что пойду в зону атаку вдоль борта, но ушел в центр и второго игрока обороны радиаторного цеха просто снёс. Жидков махнув клюшкой, врезал мне по рукам. Однако чистейшие две минуты штрафа никто и не подумал свистеть. От чего планка у меня упала, злость вскипела, и я со всей дури зарядил по воротам с семи метров. Непонятно как, но Коноваленко среагировал и отбил шайбу в правое закругление.

Я ломанулся за ней и опять жестко столкнулся с Жидковым. Мы обменялись парой ударов по корпусу, и я, заложив резкий обманный крюк влево, ушёл вправо. Защитник же вместо меня воткнулся с размаху в борт. И оставшись на доли секунды без опекуна, подкидкой по воздуху я прострелил на единственного нападающего Кирилла, который поддерживал мою атаку. И вдруг второй игрок обороны радиаторщиков, прерывая мой пас, неловко влетел в собственного вратаря Коноваленко. Шайба юркнула между игроками, и ПТУшкник Кирилл просто поставив клюшку на лёд, замкнул опаснейшую передачу. Чёрный резиновый диск затрепетал в сетке!

- Гол! – Заорали болельщики.

- Гол! – Завыла из последних хилых сил моя команда.

Всю остальную часть десятиминутного первого тайма мы терпели в защите. Даже я перестал бегать в атаку, потому что силы нужно было жестко экономить. Обычно пересекая центральную красную линию, я вбрасывал шайбу в зону радиаторщиков и требовал, чтобы оба ПТУшника Кирилл и Мефодий бежали туда бороться. «Ничего, пусть перед своими девчонками повыделываются, попотеют», - думал я.

- Как дальше играть будем? – Спросил в перерыве запыхавшийся физорг Самсонов. – Чую жопой не дотерпим.

- А ты Палыч другим местом попробую почуять, - подколол Данилыч, которого в первом тайме я не выпустил ни разу.

- Кстати, идея, - вдруг появилась шальная мысль. – Сейчас сразу вначале второго тайма, пока есть силы, я пролезу в атаку и легонько брошу в Коноваленко.

- А смысл? – Спросили разом почти все.

- Он шайбу поймает, а это значит, вбрасывание будет в их зоне, - я кивнул в сторону правой половины поля, где до этого играли мы. – Студенты займут место защитников, а в края выпустим свежих Данилыча и Игоревича и погоняем шайбу в позиционном нападении, как мы это делали на тренировке.

- Вдоль борта? – Спросил на уточнение Кирилл.

- Да. На две минуты их запрём за синей линией, если забьём - здорово, если нет - собьём наступательный порыв, - я глянул на судью, который уже встал на центр хоккейной коробки. – Пошли на лёд.

- Эх, - закряхтел, перелезая через борт Данилыч, - забивать так с музыкой.

На исходе второй минуты второго тайма, пока мы гоняли резиновый диск в зоне атаки, Коноваленко так орал на своих игроков, что даже немного охрип. Трибуны свистели и улюлюкали. Защитник силового плана Слава Жидков испсиховался.

- Кир, набрось я на пятак пошёл! – Наконец скомандовал я что-то более конструктивное, чем простой контроль шайбы.

Я ворвался в непосредственную близость ворот легенды советского вратарского ремесла. Получили снова по рукам клюшкой от Жидкова. Двинул в ответ его плечом. И красиво летящую шайбу, которую запустил бывший ПТУшник Кирилл, ударил резким махом клюшки вниз. Коноваленко ожидавший броска верхом не успел сесть на колени и пропустил вторю обиднейшую шайбу, которая скользнула между щитков.

- Да-а-а! – заорал я, так как задолбался отгребать по рукам от Славы Жидкова.

- Вы чё б…ь, еб…ом щёлкаете, б…ть, шайбу б…ть из зоны вывести сука не можете! – Заорал на своих оборонцев Виктор Сергеевич. – Пошли б…ть вперёд, чтоб смели нах… этих ремонтников, сука! Пи…ц, б…ть!

- Данилыч, Игоревич на смену, студенты возвращаетесь в края нападения, - выдохнул я. – Сейчас наш план – это защита бетон. Кир и Меф в атаку теперь будет бегать одни, вдвоем.

- Ванечка, привет! – Заорали девчонки из общаги около нашей скамейки запасных, поддерживая под руки хмурого и молчаливого соседа Василия.

Я махнул рукой, дескать вижу, что Вася вроде живой и скомандовал своей инвалидно-валидольной команде:

- Встали мужики, мы, рабочий класс, и другого выхода как терпеть - у нас на сегодня нет!

И хоть под конец игры Боря Немчинов одну шайбу нам затолкал, победу со счётом 2 - 1, и выход в полуфинал мы добыли честно, кровь и потом. Поэтому трибуны после финального свитка очень тепло приветствовали наши ремонтные цеха, инструментальный и механический.

Глава 18

Существует расклешированная и популистская псевдонаучная теория, что именно труд сделал из обычной бытовой мартышки обычного бытового человека. Почему псевдонаучная? Потому что ещё ни один конь, что пашет всю жизнь, не перевоплотился в разумное существо, которое бегает по магазинам, смотрит телевизор и выпивает по выходным в компании таких же коней и кобыл, как он сам. Потому что ещё ни один ездовой олень, не встал на две ноги и не задумался о том, что олениха ему что-то не договаривает. И наконец, ещё ни один бобер, стахановский строитель плотин и запруд, не получил высшего технического образования, чтобы построить настоящую гигантскую плотину, опоясывающую весь земной шар.