Тафгай 4 - [31]

— Что, поросята, не пришли? — Не знаю для чего, ляпнул я, и принялся снимать и тут же складывать хоккейную амуницию в баул. — Тогда вторую тройку нападения составят Викулов, в центре наш Сашка Федотов и Валера Харламов слева. А на замену заявим центрфорварда из «Динамо» Володю Юрзинова и как ты смотришь на то, чтобы взять с собой Сашу Скворцова.

— Подумал уже об этом, — грустно кивнул Всеволод Михалыч. — Скворца пора брать. Его можно на любом фланге атаки использовать. Сегодня ещё ночью помозгую, а завтра утром пойду в Федерацию хоккея, а вы полетите в Горький без меня. Пусть немного Игорь Борисыч Чистовский вами «бродягами» покомандует.

— Генерал горьковских карьеров, — пробурчал я и, скинув с себя остатки одежды, побеждал в душевую кабинку. — Я начал жизнь в трущобах городских! И добрых слов я не слыхал! — Заорал я.

Вода в самом главном дворце спорта страны, как бы это получше выразиться, была чуть-чуть тёпленькая. Может быть, для закалённых «моржей» и товарищей, попавших в медвытрезвитель, самое то, но для меня слишком некомфортная. Поэтому я решил домыться в гостинице после обеда и спустя минуту уже растирался полотенцем, пританцовывая на одной ноге.

— Скажи Иван, а ты чего от жизни хочешь? — Неожиданно спросил меня на очень серьезную тему главный тренер.

— Добиться чего хочу? — Удивился я. — Много чего выиграть. Олимпиада — раз, чемпионат мира в Праге — двас, матчевая встреча с НХЛ — трис. Потом в 1974 году будет ещё серия с профессионалами из ВХА, а в 1976 году первый кубок Канады. Его нужно обязательно надо брать. Турнир знаковый. Далее Олимпиада в 1980 году в Лейк-Плэсиде — это, наверное, последний чемпионат для меня, если вообще до неё здоровья хватит. А потом пусть молодёжь выходит на первый план. — Я полностью оделся и посмотрел на часы, дальше ждать извинений от армейских нападающих не было смысла. Но я решил ещё немного потянуть время. — А после 80-го года, рванём в Испанию. Там мне можно будет играть до 1990 года легко. И обязательно нужно забрать с собой Харламова.

— А как же я? — Опешил от такого громадья планов Сева Бобров.

— Хочешь, поехали с нами, будешь там, на солнышке греться и немного тренировать, — пожал плечами я. — Назовём команду «Рашен Старс», что в переводе означает «Русские старики» и будем брать все чемпионаты Испании подряд.

— Тогда нужно с собой захватить и Мальцева, они с Харламовым друзья и в защиту ещё кого-нибудь, — задумался о далёком будущем Всеволод Михалыч. — Подожди, а почему именно Харламова нужно взять с собой.

— Потому что у Валеры в Бильбао богатая родня. И ещё в 1981 году он погибнет в автокатастрофе, но это пока тайна, и «бабушка надвое сказала». Будущее ещё может измениться. Пошли Михалыч, — грустно сказал я, показав на часы, что время вышло.

— Да, — крякнул главный тренер и открыл дверь раздевалки.

А в коридоре, переминаясь с ноги на ногу, топтались с виноватым видом нападающие московского ЦСКА Борис Михайлов и Владимир Петров.

— Михалыч, ты нас извини, — пробормотал за себя и друга Михайлов.

— Проехали, — улыбнулся Сева Бобров.

Глава 9

Никогда бы не подумал, что по прилёте в Горький на следующий день 13 января сам, собственными ногами нажимая на педали автомобиля, буду искать встречи с шаманом Волковым. Дело в том, что левое предплечье, по которому мне настучали во время игры с ЦСКА, не на шутку разболелось ещё ночью. Утром в Горьком я сделал рентген и, слава советской медицине кости уцелели, но следующие десять дней врачи настоятельно рекомендовали воздержаться от хоккея. Однако перспектива пропустить домашнюю игру 15 января с «Химиком» из Воскресенска, а так же товарищеские матчи с Финляндией и Швецией накануне Олимпиады, меня откровенно говоря, пугали. Потерять игровой ритм и набранную спортивную форму было очень опасно, и для меня, и для сборной. Поэтому словно путник, тонущий в болоте негативных обстоятельств, я решил ухватиться за соломинку, за чудо, на которое способны либо Боги, либо пророки, либо безумные шаманы.

— Здоров, — протянул мне руку Волков, который оказался сегодня у себя дома в частном секторе на Монастырке. — А я тебя как раз ждал, что случилось? — Спросил он.

— Если ты меня ждал, — пожал я руку шаману, — то должен уже знать, что со мной произошло. Ушиб у меня неприятный, а через два дня игра.

— Проходи, — хитро улыбнулся народный целитель.

Мы вместе прошли в светлицу, самую большую комнату в доме, где пахло сегодня какими-то травами, не то мятой, не то подорожником, а ещё чесноком. Я снял пиджак, и закатал рукав рубашки на левой руке.

— Вот. — Показал я огромный синяк. — Болит, зараза.

— Н-да, — протянул Волков принюхиваясь к моей травме. — Хреново дело. Быстро не заживёт, десять дней минимум. — Сказал он то, что я знал и без запрещённого в стране шаманизма. — Но! — Целитель поднял указательный палец вверх и выдержал неуместную в таких случаях мхатовскую паузу. — Средство есть, правда запах отвратный и три дня придётся носить гипс на руке.

— То есть с «Химиком» — я не игрок? — Задал я скорее риторический вопрос. — Ладно, действуй шаман, стучи в бубен, шепчи заклинания. Даешь выздоровление за три дня! А с «Химиком» и без меня мужики разберутся. Воскресенск — это не «Спартак» и «Динамо».