Таежные встречи - [40]

Мы схватили котомки и двинулись ему навстречу. Выйдя на соседнюю сопку, Ногаев повторил свою песню сейчас же ему ответил нетерпеливый бык. Нас разделял глубокий ключ, склоны которого были покрыты кедровым лесом. Зверь был на противоположной стороне.

— Слышишь, пришёл, — показывая в сторону ключа, сказал Ногаев.

Действительно, зверь был совсем близко, и непонятное беспокойство охватило меня. Хотелось, как можно скорее увидеть этого красавца и ещё ближе услышать звуки его песни.

— На месте ревёт, придётся итти, — сказал Днепровский и зашагал вперёд. Мы последовали за ним. Кругом было тихо, и мы старались не нарушать эту тишину. Но иногда от неосторожности под ногами вдруг зашумит опавший лист или хрустнет веточка, тогда Прокопий, оглядываясь, качает укоризненно головой…

Мы подошли к обрыву и задержались. Снова, но уже ближе и яснее, заревел изюбр. Звук рванулся кверху, прокатился по хребту и замер где-то вдалеке. Прокопий, удерживаясь рукой за берёзу, наклонился к обрыву и, посмотрев вниз, прислушался. Оттуда ещё доносилось эхо.

Я стоял, охваченный чувством тревоги, ещё не веря, что зверь появится возле нас и я увижу его.

С минуту Днепровский всматривался в лесную чащу, затем осторожно оттолкнулся от берёзки и, подав нам знак следовать за ним, пополз на четвереньках вниз. Я не помню, как перелезал через колодник, как спускался по россыпи. У меня было только одно желание — скорее увидеть зверя.

Днепровский тихо подобрался к небольшому выступу и, всматриваясь в темноту, приподнялся во весь рост. Я последовал его примеру.

На безоблачном небе стали меркнуть звёзды. Где-то далеко за горами нарождался день. Вот-вот алая заря должна была окрасить вершину Буртуя.

Днепровский бесшумно вытащил из ружья патрон и, держа бердану двумя руками, плотно прижал конец ствола к губам. Густой звук разорвал морозное утро. Он ревел с большим искусством, чем Ногаев в трубу. Не дождавшись ответа, он повторил свою песню, слегка укорачивая отдельные звуки.

Вызов был дан, и теперь мы напряжённо ждали ответного призыва.

Еле заметно светлеет восток. Наконец, мы ясно услышали из глубины ключа сильный рёв. Можно было ожидать скорого появления изюбра. Мне хотелось, чтобы он немного запоздал, тогда, при дневном свете, было бы легче рассмотреть его и сделать снимок.

— Становись вот здесь, в березняке, между камнями, и не шевелись, — сказал мне Прокопий, — когда зверь будет близко, ты услышишь его по ходу, тогда легонько крутни берёзку, чтобы она заскрипела. Бык, услышав треск, сразу бросится к тебе. Только помни, он сейчас смелый и может, не разобравшись, броситься прямо на человека. Мы с Егором, в случае опасности, будем наготове, — и Днепровский скрылся за гранью крутого ската.

Шли томительные минуты, и вдруг совсем близко я услышал сердитый рёв, и сейчас же ему тихо ответил Прокопий. Я стоял, как прикованный, боясь пошевелиться. Наконец, через какой-то промежуток времени, когда восток загорелся ярким светом, до моего слуха долетел треск сучка и скоро послышались торопливые шаги зверя по каменистому увалу. Спустя минуту бык появился на гребне, метрах в ста от меня. Через седловину я мог свободно наблюдать его. Подняв высоко голову, он бросил взгляд в нашу сторону и протяжно заревел. Я был очарован этой картиной и песней, полной призыва и угрозы. Он ещё и ещё повторил свой призыв.

Но вот зверь умолк и, отбрасывая сильными ногами землю, стал рогами сбивать кору с тонкой сосенки. Подражая ему, я начал рукой крутить берёзку. Через мгновенье зверь оказался возле меня. Он замер на месте, как бы давая возможность осмотреть себя. Трудно передать пережитый момент. Я был в таком состоянии, что даже не заметил, как щёлкнул затвор аппарата. В памяти ясно запечатлелись его глаза, налитые кровью, в них было столько отваги и силы, что одно это могло привести человека в ужас.

Сделай он ещё несколько прыжков, трудно сказать, успели бы промышленники предупредить его молниеносное движение или нет. Но этого не случилось. Он в упор взглянул на меня, как бы не понимая своей ошибки, зло рявкнул и, круто повернувшись на задних ногах, с шумом скрылся своим следом. Рявкнул он как-то особенно, именно — зло.

Через несколько минут из-за далёкого горизонта брызнули лучи восходящего солнца. На соседнем хребте, будто приветствуя утро, протяжно заревел бык, ему с вершины Буртуя коротко ответил второй, и всё в тайге смолкло…

Мать

Был жаркий день июля. В тайге всё притаилось, спряталось, и даже листья берёзы привяли от горячих лучей солнца. Я с проводником Тиманчиком — колхозником из Угоянского стойбища, возвращался на свою базу. Ни тяжёлые рюкзаки, ни жаркие лучи летнего солнца так не изнуряли нас, как гнус. Утром нам не дали спокойно позавтракать комары, их было так много и они проявляли такую активность, что буквально нельзя было открыть рот, вздохнуть. Когда же мы стали собираться в путь, навалилась мошка, а затем появился и паут. Вся эта масса отвратительных насекомых сопровождала нас весь день… Вначале мы отбивались от них руками, отмахивались головами, но скоро это утомительное занятие до того надо ело, что мы решили не сопротивляться и сдаться «на милость победителей».