Таежная богиня - [20]

Никита с Валерией проводили Маргариту Александровну на станцию и посадили в автобус.

— Я с тобой, Ник, — заявила девушка, когда вечером Никита стал подниматься к себе на чердак.

Все это время он старался не смотреть на Валерию, отводил глаза и гнал от себя прочь мысли о возможной близости. Но когда Валерия, кутаясь в одеяло, стала заманивать к себе Никиту, тот не выдержал и, выкрутив лампу, сдался ей в плен.

— Что это? — Никита откинул одеяло и сел на край дивана.

— Ты о чем? — сонно, не открывая глаз, проговорила Валерия и недовольно отвернулась к спинке дивана. — Ложись давай, спи.

— Погоди, кажется, внизу кто-то ходит.

— Что? Кто ходит?! — с Валерии моментально слетел сон, она подскочила и села.

— А вот слушай, — уже шепотом проговорил Никита, — слышишь?

Валерия напряглась, но ничего, кроме стука ходиков, не услышала.

— Нет, ничего не слышу, — так же шепотом, но уже более расслабленно ответила девушка и сладко зевнула. — Ложись давай, никого нет, не выдумывай, я сама дверь на крючок закрывала, — проговорила она и легла.

Никита весь превратился в слух. Внизу кто-то ходил! Шаркающие шаги напоминали шаги бабушки. “Когда это она вернулась? С чего бы?”

Вдруг что-то громко сбрякало и покатилось по полу. “Нет, это не она! — по спине Никиты пробежали мурашки. — Тогда кто?!” Он потянулся к лампе, висевшей над столиком, которая включалась путем вкручивания лампочки в патрон. Но снова замер. Внизу скрипнули дверцы шкафчика, где у бабушки хранилась праздничная посуда. Зазвенели бокалы, рюмки, вазочки...

— Лежи тихо, я сейчас, — на ухо Валерии проговорил Никита и медленно поднялся с дивана. Но не успел он взяться за лампу, как внизу с грохотом упал мешок с картошкой, что стоял на лавке у окна, и по полу, гулко стуча, покатились картофелины. Едва затих этот шум, как дом содрогнулся от еще одного могучего удара — это рухнула набок бочка с водой и по полу с плеском ринулся водяной поток, сметая все на своем пути. Пройдя сквозь щели в досках пола, вода забарабанила о железные листы в подполе. Никита застыл на месте. Внизу происходило что-то невероятное: двигались стулья, позванивали стаканы, капала вода. Со звоном вылетело кухонное окно.

Вдруг скрипнула лестничная ступенька. Кто-то поднимался на чердак. Когда пискнула следующая ступень, Никита уже достал из сундука нож отца и потянулся к лампе, намереваясь зажечь ее в момент, когда скрипнет последняя ступенька. Его била крупная дрожь.

“...Девять, десять”, — продолжал отсчитывать шаги Никита. Как ни странно, страх стал отступать. Четче, острее заработала голова. Как только даст о себе знать пятнадцатая ступенька, он включит свет, и все станет ясно. Он будет драться, кем бы ни была эта тварь.

“...Одиннадцать, двенадцать... — наступила пауза, — что за черт, почему он не поднимается выше? Ах, да! Он хорошо видит в темноте, а с двенадцатой ступени как раз виден весь чердак!” И Никита крутанул лампочку. Темнота взорвалась ярким светом. Никита бросился к лестнице. Однако она оказалась пуста. Куда он делся? Не мог же спрыгнуть с такой высоты и бесшумно! Осторожно, продолжая сжимать в руке нож и готовый к любой неожиданности, Никита стал спускаться с чердака.

Мокрый от пота, он дошел до кухни, нашарил выключатель и включил свет. От увиденного у Никиты открылся рот. С минуту, выпучив глаза и озирая все вокруг, он стоял не шелохнувшись, ничего не понимая. На кухне и в бабушкиной комнатке был полный порядок. Все вещи были на своих местах. Бочка с водой, мешок с картошкой, стулья, посуда, даже кот Степан, по-хозяйски развалясь на бабушкиной кровати, с недоумением глядел на застывшего вдруг Никиту.

— Ник, ты выключишь наконец свет или нет?! — будто из другой жизни, послышался недовольный голос Валерии.

Никита большой тряпичной куклой опустился на стул, обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону, как от невыносимой боли. Потом встал и медленно, как в бреду, поднялся на чердак. Взялся за лампу и уже хотел было ее погасить, как по спине опять пробежал холодок — отцовская тетрадь, которую он закрывал перед сном, была открыта. “Фантастика!”

— Лер, а Лер! — с дрожью в голосе проговорил Никита.

— Слушай, ты сегодня ляжешь или нет?! — раздраженно пробормотала в ответ та.

— Ты тетрадь открывала?!

— Какую тетрадь? Ник, ты почему не спишь и меня мучаешь?

Никита точно помнил, что закончил читать на сорок первой странице, а тут была двенадцатая. Посмотрел на спящую Валерию, но спрашивать больше не стал, а присел к столику и уставился на странный рисунок.

Рисунок действительно был странным. На странице двенадцать был изображен этот, бабушкин, дом на фоне заросших лесом скал. Дом очень удачно был вписан в уютное горное ущелье, с небольшой речушкой, кудрявыми кедрами, лиственницами. Вокруг дома было много деталей, тонко нарисованных пером. Никита достал из сундука старинную лупу и стал внимательно разглядывать эти детали. Его удивило их множество, утонченно проработанных, казалось бы, незначительных для рисунка. “Вот это да!” — вырвалось у Никиты. Хотя что тут особенного? Тетрадь для полевых работ, и, как черновик, вся изрисована. Здесь были и собаки, и птицы, и какие-то вещи, а на двенадцатой странице отец взял да и нарисовал свой родной дом, вписав его в горный пейзаж, ничего странного. Под рисунком дома была изображена какая-то схема, похожая на лабиринт. Сначала Никита не обратил на нее внимания, но потом представил план дома и мысленно наложил этот лабиринт-схему на план.