Tabula rasa - [5]

— Исчезни, — сказал я и закрыл глаза.

Она мягко и нежно поцеловала меня в лоб.

— Я приду к тебе позже, — пообещала она. — Тебе еще нужно ко всему этому привыкнуть. Но поверь мне — лучше тебе согласиться. Иначе — тебе еще есть что терять, любимый.

— Больше нет, — сказал я тихо.

— У тебя еще остался ты сам, — напомнила Лорелей.

Часть 8

Конечно, я так и не сказал им — да.

Часть 9

Как обычно — прекрасное утро. Свежий ветер врывался в окна весло и беззаботно, ероша мои волосы. Я поднял голову и бессмысленно огляделся — я лежал на полу, скорчившись на великолепном пушистом ковре, еще со вчерашнего дня полностью одетый, разве что успевший расстегнуть воротник и развязать галстук, в смятой и перекрученной одежде, будто после хорошей пьянки.

Господи, какая жуткая ночь…

Кто бы знал, что вспоминать — это так больно.

Но достаточно. Теперь я помнил все — достаточно для того, чтобы сделать теперь больно кому-то другому.

Я поднялся, чуть пошатываясь, и начал тщательно приводить себя в порядок — никто из них не должен заподозрить, что я снова научился видеть кошмары.

— Милый, — сказала Лорелей с металлическими нотками в голосе, — тебе все равно придется нам подчиниться. В здравом уме и твердой памяти, или нет. Это уже неважно. Хотя, пожалуй, играть свою роль ты сможешь гораздо хуже, зато проблем с тобой станет куда меньше. — Она презрительно щелкнула пальцами. — Ты станешь игрушкой, идиотом, твое сознание будет просто белым листом бумаги — чистой доской[1], на которой мы напишем все, что нам будет угодно. По сути, ты вынуждаешь нас совершить еще одно убийство — твоего сознания. И знаешь, милый, не такой уж это безболезненный процесс, к тому же и в становлении твоей новой личности нам понадобится элемент дрессировки — на самом примитивном уровне. Ну, так как?

— Дорогая, — сказал я, с ничуть не меньшим презрением, чем она, тем же ледяным тоном, — воспитание не позволяет мне плюнуть в лицо женщине по-настоящему, но считай, что я это сделал. Ты ведь прекрасно знаешь, что при малейшей возможности я постараюсь свернуть тебе шею. Так что, давай не будем играть в кошки-мышки. И не ищи себе оправданий. Катись к черту.

Лорелей залепила мне пощечину. Она все еще была склонна актерствовать. Глаза ее сверкали почти праведным гневом.

— Ты сам во всем виноват! — воскликнула она. Бог ты мой, неужели она действительно все еще искала себе оправданий?

— А что, ты ждала, что я испугаюсь? — спросил я. — Ну уж нет, не дождешься.

— Ты испугаешься, — пообещала она. — Ты будешь очень меня бояться. Но тогда будет уже поздно что-то менять.

— Что ж, — сказал я сухо. — Поздравляю с новым предметом мебели. Мне все равно. Мы оба знаем, что сознательно я буду стремиться только к тому, чтобы уничтожить тебя.

— Отлично, — сказала Лорелей после короткой паузы. — Тогда приступим. А все странности в твоем поведении легко будет списать на последствия стресса и ранений. В конце концов, все государства Вселенной в курсе, что сейчас ты практически при смерти. А это может изменить кого угодно.

Она последний раз заглянула мне в глаза. О, этот взгляд… Неужели лишь у чудовищ может быть такой взгляд? Почему? Почему ей понадобилось становиться чудовищем? А если бы она не лгала мне — полюбил бы я ее? Если бы не чувствовал смертоносной притягательности ее сути под кажущимся блеском? Если бы она не манила к себе, как бездонная пропасть — бездонная пропасть в ее глазах?

— Я думала, ты любил меня больше, Бард, — негромко сказала она, голосом, то ли мертвым, то ли мертвящим.

— Я любил тебя смертельно, — ответил я так же тихо. — Так же, как теперь ненавижу.

Она медленно кивнула, приблизилась, и, нагнувшись, поцеловала меня в губы — страстно, настойчиво, нежно… Боги, как мне хотелось ей ответить… Но я не ответил.

— Прощай, Бард, — сказала она.

Часть 10

— Доброе утро, любимый! — воскликнула она, бросаясь мне на шею. Да, так она делала на людях всякий раз. Я слегка вздрогнул от ее прикосновения, будто меня ударило током. Ну, в конце концов, когда-то так оно и было… И примерно так случалось каждый раз, так что уже вошло в привычку. Она ничего не заподозрила и, как обычно, взяв меня за руку, ввела в тронный зал.

Зал выглядел пустовато. Единственно, чего здесь хватало с избытком, так это света и воздуха. Я обвел его рассеянным взглядом. Ага, а вот и вся эта милая компания за троном… разве что начальник стражи теперь другой — теперь им был брат Лорелей — Виктор, а прежний — мне смутно припомнилось — был расстрелян за то, что так плохо справился с той давешней ситуацией, как козел отпущения. Пожалуй, в этом была своя ирония судьбы. И случилось это уже давно. Хотя, не так уж давно. Прошло «всего» три года с тех пор. Ровно столько, чтобы все могло успокоиться, все могло забыться.

Самые жуткие истории бесследно поглощаются бесконечным пространством.

Обнаружив внезапно, что весь дрожу от гнева, я с трудом взял себя в руки.

Под звуки фанфар к нам приблизилось посольство Денеба.

Боже, что за игра?!

К чему вся эта пышность? Напыщенные этикеты и правила?! Ах да, помню — все это лишь для того, чтобы завуалировать пустое место — то есть, меня. Или, что еще любопытнее, завуалировать тот факт, что кто либо из королей Веги вовсе не пустое место… Как бы оно ни было, все должно быть по правилам, как по нотам. И любой на моем месте должен был бы отказаться от слишком многого, если не от своей личности. Может быть, я никогда этого не хотел… Боже, остановись! — приказал я самому себе. О чем я думаю?! Это все не имеет значения. Настоящий лик тьмы мне известен. И прописные истины тут ни при чем. Они существуют лишь для того, чтобы прикрыть другие истины — частные и неприглядные, в каждом конкретном случае.