Табльдот - [4]
Эрик потерял уважение к себе.
Вымыв руки, он ищет его в зеркале. Принимая различные выражения лица, он рассматривает свое отражение под разными углами. Он примеряет широкую, уверенную улыбку, и немедленно его отражение ухмыляется ему в ответ. Затем — искренность: на этот раз Эрик вынужден отвести глаза от страдальческого лица, с укором взирающего на него. Он примеряет несколько безобразных гримас: гротескные, химерические рыла; косоглазое страшилище; скорбная маска Франкенштейна [*герой одноименного романа Мэри Шелли (1797–1851), создатель монстра, одержимого жаждой разрушения, над которым он утратил власть. Роман был положен в основу многих фильмов.]; злобные, демонические ухмылки. Вытирая руки мокрым полотенцем, он задается вопросом, остается ли он все еще честным гражданином.
Тем временем там, в ресторане, до этого момента все шло гладко. Воспользовавшись отсутствием Эрика и Марии, официант расчистил мусор, которым был завален весь стол… и уже принес кофе и счет. Но тут — неожиданно — нечто ужасное разворачивается за соседним столом. Молодой человек с вилкой, застывшей на пол-пути ко рту, едва может поверить, что все это действительно происходит… но нет, все действительно так: она вскочила так внезапно, что перевернула стул. По ее тону и виду всем посетителям ресторана ясно, что она без сомнения хорошо воспитанная, высоко образованная девушка, но… все это вдруг улетучилось, и она с силой ударяет кулаком по столу и кричит, действительно кричит на молодого человека:
— Ублюдок! Ах ты… свинья!
Всеобщее молчание. Затем — быть может, потому, что ругательства были произнесены так отчетливо — приглушенное хихиканье. Затем, за другим столиком, — вздох, и тихий комментарий — за третьим. Юная леди, громко расплакавшись, не желает успокаиваться, несмотря на уговоры как официанта, так и ублюдка-свиньи. Появляется еще один официант, с пальто, и, ясно, от молодого человека требуют, чтобы он убирался — предварительно рассчитавшись, конечно. Молодой человек, что-то спокойно говорит своей юной подруге, вытаскивая бумажник, но она не станет ждать ни минуты: вырвавшись из рук, которые жаждут обнять и успокоить ее, она хватает пальто и сумочку и воинственно удаляется прочь. Ублюдок-свинья оплачивает счет и следует за ней, спиной ощущая взгляды, чувствуя, как вокруг за столиками роятся теории, хотя он — и только он — может знать, что именно послужило причиной злополучной выходки.
Все это происходит так быстро, что, вернувшись из туалета за стол, Эрик и Мария остаются в неведении относительно происшедшей только что неурядицы. Больше того, их озадачивают извинения официанта. Но постепенно, по общей атмосфере и возмущенному ропоту вокруг они приходят к заключению, что за соседним столиком произошло нечто из ряда вон выходящее, хотя и не могут представить, что именно.
Эрик достает чековую книжку, повертывает счет к себе, отыскивая название ресторана. Под названием он замечает короткое, набранное курсивом обращение, которое гласит: — Надеемся, вам понравилось наше угощение. Если да, пожалуйста, не откладывайте, приходите к нам опять… и сообщите об этом всем своим друзьям! Выписывая чек, Эрик без конца зевает, в промежутках между зевотой слышатся обрывки вопроса:
— Хочешь… пойдем ко мне … или к тебе?
Уголки рта Марии опускаются с чувством искреннего отвращения. Она размешивает пену на своем кофе, гремя ложкой в чашке.
— И к тебе. И ко мне?
Сбитый на мгновение с толку Эрик отрывает глаза от незаконченной подписи. Потом, сообразив, что имеет в виду Мария, дописывает фамилию. В то время, как официант уносит счет, она добавляет:
— Или, может, ты хотел бы заскочить к Лилиан?
Эрик отрицательно качает головой и беспокойно ерзает на стуле, удивляясь, как подобное предложение могло прийти на ум, с нетерпением дожидаясь, когда можно будет отсюда уйти. И теперь, когда счет оплачен, хотя у Эрика и Марии, возможно, осталось немало, о чем поговорить, им действительно ничего другого не остается, как уйти. И ясно, им придется пойти куда-то.
Brian McCabe, 1980
Журнал «Англия» — 1983 — № 2(86)
