Та сторона озера - [3]

Дни, когда посещать город не требовалось, начинались иначе. Филипп поднимался полдевятого, ел яичницу и пил кофе, вполуха слушая новости по батарейковому приёмничку, а затем спешил развлечь Шерлока — покидать ему фрисби или поплавать наперегонки. Несколько лет назад Шерлок изгрыз у Филиппа пару любимых и довольно дорогих туфель, и с тех пор тот никогда не забывал, что̀ такое португальская водяная собака, страдающая от дефицита внимания.

Дальнейшим распорядком вторники, среды и прочие пятницы ничем не отличались от понедельников: после лёгкого обеда с обязательным бокалом вина Филипп под радийную музыку приводил в относительный порядок хоть и короткую, но буйную шерсть Шерлока, а потом, если позволяла погода, брал свежезаряженный ноутбук, устраивался в шезлонге под навесом и принимался за работу над «Куполами Г'Бала» — очередными приключениями четверых землян, путешествующих по Великому Кольцу Миров. Сочинялось вяло, безотрадно, против воли: он охладел к этому циклу уже на третьей книге, и поначалу планировал написать к осени давно лелеемое продолжение мрачноватой дилогии о музыканте Александре, который по дороге из филармонии домой провалился в параллельную реальность, там явил редкостный талант заклинателя Чёрных драконов, отыскал сотни эонов назад изготовленную султаном демонов Азатотом глиняную флейту и при её неохотном содействии — флейта оказалась живой и весьма своенравной — уберёг от всесжигающего драконьего пламени Мировой Ясень, после чего, оседлав вожака огнедышащих созданий, улетел во вторую книгу, где из-за вероломства возлюбленной едва не погиб во время тонкой настройки Вселенских Струн, но всё же восстановил Небесную Гармонию, нарушенную его игрой на колдовской окарине... — увы, дальнейшие подвиги и терзания героя остались пока что неизвестны даже его автору: издатель настоял на очередном томе «Великого Кольца», ибо «Врата Улулара», «Рассвет над Фаларном», «Око Адии» и особенно «Пещера Эола» вышли более коммерчески успешными, чем «Древо Вечности» и «Симметрикум».

Выжав из себя две, много три страницы вместо обычных непринуждённо льющихся девяти-десяти, утомлённый фантаст уходил готовить поздний ужин, жевал его без особенного аппетита — и шёл встречать закат. Филипп давно уже, разумеется, не верил в албаст и не надеялся увидеть отражение Придонного царства в слегка морщинистой глади Скупца, но ему нравились сонные цветы, пространная тишь, вечерний холодок в загустелом, пахнущем девясилом и аиром воздухе, остывающее золото солнца, стекающее за надбережный лес по ту сторону озера, а главное — уютная, ласково обволакивающая тоска живописного безлюдья. В эти сладкие, душистые и тягучие, словно мёд, минуты даже Шерлок становился серьёзным и сдержанным: вместо того, чтоб с воинственным рычаньем ворваться в камышовые дебри, как он делывал днём, пытаясь выследить или хотя бы припугнуть паскудницу выпь, чьи жуткие вопли тревожили его по ночам, он тихо садился у ног хозяина и тоже смотрел на разгорающиеся небеса, пока червонное светило не скрывалось за верхушками вычерненных деревьев — тогда оба возвращались домой, размышляя каждый о своём и шагая так важно и осторожно, словно боялись расплескать переполняющие их драгоценные впечатления.

С окончательным наступлением темноты Шерлок уходил спать в конуру, Филипп же зажигал лампу Коулмана и обычно до полуночи сидел на крыльце, отмахиваясь от мимолётно щекочущих голую кожу мотыльков и читая купленный в городе криминальный роман, однако в тот вечер — по местному времени ещё одиннадцати не было — с озера внезапно накатил густющий, но невесомый, точно взбитые сливки, туман, сделалось промозгло и простудно, а страницы дрянной газетной бумаги немедленно отсырели и склеились, и Филипп поспешил укрыться в коттедже.

Решив перед сном поредактировать написанное за день, он раскрыл ноутбук, запустил текстовый процессор... — но тут раздалось негромкое требовательное постукивание. Филипп ещё ни разу не слышал, как звучит дверь его коттеджа под костяшками пальцев, поэтому не задумываясь распахнул её, собираясь хорошенько отчитать сукина сына Шерлока за несвоевременные проказы.

Это был не Шерлок, и от неожиданности Филипп вздрогнул так крупно, словно увидел направленное на него пистолетное дуло. «П-привет! — только и смог сказать он стоящей за дверью темноволосой девушке в платье цвета горного снега. — Чем могу быть полезен?» Она не ответила — спокойно стояла и ждала, когда ей позволят войти. Филипп мгновенно перебрал в памяти лица всех назойливых поклонниц, бывших подружек и просто знакомых женщин — нет, нежданную гостью он видел впервые. Как и зачем она попала на Лобастый одна в столь поздний час?

Филипп припомнил, что прошлым летом наблюдал на озере байдарочников-любителей и даже обменивался с ними приветственными криками — может быть, они приплыли снова, одна из них заблудилась в темноте и тумане и по счастливой случайности добралась до острова? Впрочем, вряд ли, заключил он, оторвав взгляд от изящных черт незнакомки и бегло рассмотрев её облачение, строгая роскошь которого навевала мысли отнюдь не о туристических походах, а скорее о королевских балах. До земли длиной искристо-белое платье старомодного покроя, дополненное серебристой фероньерой с крупным бордовым камнем, очень выигрышно, по мнению Филиппа, смотрелось на высокой сероглазой владелице, однако сама она в нём выглядела чересчур уж неуместно на пороге уединённого коттеджа посреди ночного озера. Кажется, она собиралась на торжественный вечер или на косплей какой-нибудь, смятенно подумал Филипп, а угодила почему-то сюда; однако она совершенно не выглядит растерянной, более того — похоже, она точно знает, зачем она здесь.