Та, которой не стало - [170]

Агент Тобиас считал – им всем крупно повезло, что корпорация «Уотерс медикал лабораториз» не стала раздувать скандал, а наоборот – пошла на сотрудничество с полицией и ФБР. По распоряжению председателя совета директоров корпорации персонал клиники помогал агенту Паттерсону в поиске доноров и вообще оказывал всяческое содействие, что, разумеется, заметно ускорило дело. Агент Тобиас не раз содрогался в душе, представляя, сколько времени потребовалось бы, если бы каждого донора и каждого сотрудника клиники приходилось вызывать повесткой, причем даже это не гарантировало получения полных и достоверных сведений. К счастью, персонал клиники был, казалось, искренне возмущен деятельностью Гордона, поставившего под удар репутацию всей корпорации, а не одного ее далласского отделения.

Положив папку с делом на одеяло, агент Тобиас прислонился к спинке кровати и закрыл глаза. По телевизору снова показывали «Ваше здоровье!», и он с удовольствием слушал диалоги, время от времени сонно улыбаясь шуточкам Сэма и Вуди. Но даже эта остроумная комедия оказалась бессильна перед его усталостью. Голова Тобиаса потихоньку склонилась набок, и он начал погружаться в глубокий, крепкий сон.

Но за мгновение до того, как заснуть по-настоящему, он вдруг вспомнил что-то важное – что-то такое, что он недавно видел или читал.

Очнувшись, Тобиас вскинул голову и с трудом открыл глаза, испугавшись, что, если сейчас он не ухватит промелькнувшую в мозгу мысль, потом будет поздно – он ее просто-напросто забудет – «заспит», как выражались у него в отделе. Но он никак не мог вспомнить, что же это было. Мысль была слишком коротка, слишком слаба, чтобы ее можно было так легко восстановить.

Но Тобиас знал – она, эта мысль, уже поселилась в нем, начала пробиваться из глубин сознания. И она была важна по-настоящему!

– Думай же, черт возьми, думай!.. – пробормотал он, слегка пристукнув кулаком по кровати, и, крепко зажмурив глаза, с силой потер их другой рукой.

Мысль снова промелькнула на дальних границах сознания, и Тобиас замер, чтобы ненароком ее не спугнуть. Понемногу она становилась ярче, отчетливее, и вот настал момент, когда Тобиас уже не боялся ее потерять. Вот оно! Открыв глаза, он схватил в руки папку с делом и принялся с лихорадочной поспешностью перелистывать подшитые документы, пока не нашел то, что было ему нужно.

Просмотрев первый лист документа, он быстро перевернул его, едва не вырвав в спешке, и впился взглядом во вторую страницу. Нужный абзац Тобиас нашел не сразу, но вот глаза его наткнулись на две короткие строчки.

Он внимательно прочел их. Потом перечитал еще раз. Откинулся на подушку и долго лежал, тупо глядя в экран телевизора. Он не слышал слов, не узнавал лиц знакомых персонажей. Обнаруженный им факт мог показаться совсем незначительным, и действительно – до сегодняшнего вечера его полностью заслоняла информация, выглядевшая куда более важной, но Тобиас знал, что на самом деле он был ключевым.

Он мог серьезно повлиять на все дело. Повернуть его, как не снилось самой Агате Кристи.

Осознав это, Тобиас соскочил с кровати, натянул брюки и рубашку и, выскочив за дверь, побежал по галерее мотеля к номеру Лоусона.

ГЛАВА 38

Когда склон сделался слишком крутым, начался самый настоящий горный серпантин. Узкая дорога не освещалась, что делало езду по ней особенно опасной. В довершение всего ее ладони стали скользкими от пота, и ей приходилось стискивать руль неуклюжего пикапа до боли в кистях, чтобы удержать машину на асфальте и не врезаться в ограждение.

К счастью, Харт оставил ключи от зажигания в кармане куртки, которую она сдернула с крючка возле двери, прежде чем выбежать из офиса шерифа. В спешке она даже не подумала о том, как запустит мотор, если ключ остался у него. Впрочем, не подумала она о многом – в том числе и о том, как тяжело будет у нее на сердце после того, что она сделала. Боль, которую она причинила Харту, была словно ее собственной. Разумеется, она попала ему по больной скуле совершенно случайно, но если бы тяжелое пресс-папье угодило ему в висок или в нос, ей было бы не легче.

И все же физические страдания не шли ни в какое сравнение с тем, что, должно быть, творилось сейчас в душе Харта. Ведь она обманула его, фактически предала. У него было полное право считать ее последней дрянью, и все же то, что она сделала, было абсолютно необходимо, чтобы защитить его. Она не имела ни малейшего представления о том, как закончится сегодняшний вечер, но на всякий случай приготовилась к худшему.

Она-то была готова к худшему, но Кристофера Харта это никак не касалось. Сестры Ллойд невольно ввергли его в такую пучину опасности, что снова подвергать его жизнь испытаниям – к тому же без особой нужды – она уже не могла и не хотела.

Она оказалась перед воротами поселка быстрее, чем ожидала. Освещенные несколькими сильными прожекторами, они возникли за поворотом совершенно неожиданно, и она решила, что это, пожалуй, даже к лучшему – ведь, заметь она их еще издали, ее решимость могла бы поколебаться. Атак на колебания и страх у нее уже не было времени.

Затормозив перед воротами, она несколько раз посигналила, и из сторожевой будки появился охранник – рослый молодой мужчина в темно-синей форме. На его нагрудном кармане была вышита золотом эмблема Церкви Благовещения.