Та, далекая весна - [46]
— Все суета сует, — горестно вздохнула монашка. — Для приемов благодетелей наших предназначена была келья, а мне этого не нужно. Без жалоб несу крест свой.
Агафадора вынула из стола несколько толстых конторских книг.
— Вот, батюшка, все описи.
Колокольцев перебрал их и взял самую тонкую.
— «Опись особо ценного имущества Серафимо-Знаменской обители». Вот это нам и нужно. Где хранятся ценности?
— В храме, в алтаре, в ризнице..
— А здесь что? — указал Колокольцев на сейф.
— Тут… — Матушка Агафадора растерянно заморгала глазками. — Тут ничего…
— Как — ничего? А зачем же тогда сейф?
— Казну обительскую раньше хранили, а теперь какая уж казна…
— Откройте!
— Нет уж, батюшка. У вас мандат на изъятие церковных ценностей — вот вам опись, а казна вас не касается, — с неожиданной решительностью заявила казначея.
— Откройте сейф! — еще более решительно потребовал Колокольцев. — Что не положено, не заберем, а посмотреть, что там, надо.
— Сами открывайте! — крикнула казначея, теряя всю свою благость, и бросила на стол связку ключей.
Колокольцев не спеша выбрал нужный ключ и распахнул дверцу сейфа.
— Ого! Накопили богатства, — со смехом сказал он, выкидывая на стол одну за другой толстые пачки денег. Тут были «катеринки», «петры», «александры», «красненькие» — десятки, «синенькие» — пятерки, «зелененькие» — трешки; наверное, немало тысяч рублей царских денег, давно потерявших цену.
— Это что, матушка, стенки собрались оклеивать? Или, может быть, надеетесь, что царь вернется?
Казначея только горестно вздохнула:
— Казна обительская…
— Не надейтесь, царь не вернется. Можете спокойно выкинуть это барахло. А здесь что? — указал Колокольцев на небольшое отделение сейфа. — Посмотрим.
Он отыскал в связке маленький ключик и открыл дверцу. Все отделение заполняли свертки в белой бумаге.
— Что-то тяжелое. — Колокольцев вынул один сверток и бросил его на стол; бумага лопнула, и по зеленому сукну рассыпались сверкающие золотые монеты.
Иван никогда не видал золотых денег, а тут целая груда их рассыпалась по столу. Потом пошли свертки побольше. Колокольцев разорвал один, из него высыпались серебряные рубли с профилем царя Николая II.
— Да тут целый клад! — усмехнулся Колокольцев.
— Казна обительская… — совсем убитым голосом повторила казначея.
— Вы разве не знаете, что вся золотая и серебряная монета царской чеканки подлежит сдаче Государственному банку?
— Мы мирских законов не знаем, — с напускным смирением вымолвила монашка, опустив позеленевшие от злости глаза.
— Сколько здесь всего?
— Восемь тысяч восемьсот рублей золотом и тысяча двести рублей серебром.
— Все здесь или еще где запрятано?
— Все, все здесь. Больше нигде нет, — заторопилась матушка Агафадора.
— Не предусмотрели, не запрятали. Люди мрут с голоду, а вы, святоши, на золоте сидите. Эх!..
Иван ожидал, что ляпнет сейчас Колокольцев от души словцо далеко не божественное, но он только рукой махнул и сказал Ивану:
— Давай пересчитывать.
Посчитали все монеты и вернулись в церковь. Там тоже шла работа. Старичок ювелир расположился со своими инструментами и флакончиками на клиросе. Он рассматривал каждую вещь через лупу, мазал кислотой.
— Золото, — говорил он коротко.
Или:
— Медяшка позолоченная.
Когда подошли Колокольцев и Иван, ювелир вертел в руках небольшой ажурный ларец.
— До чего же тонкая ювелирная работа! Червонное золото, — говорил он. — Ай-ай, до чего же изумительная работа!
В дверях церкви появились Колька и Федя — они были поставлены на охрану дверей бокового придела, — между ними семенила старая монашка, сверх меры расстроенная, беспрерывно охающая и вздыхающая. В руках Колька держал чашу для причастия, а Федя — массивный золотой крест.
— Вот, товарищ Колокольцев, из нее высыпалось, — доложил Колька, ставя чашу на стол перед ювелиром.
— Как — высыпалось?
— Вот так — высыпалось, — без улыбки объяснил Колька. — Выходит она из этой самой ризницы. Смотрю я — животик у нее будто толстоват. Сама маленькая, сухонькая, а брюшко очень уж вздулось, и руками она его прижимает. Ну, как она прошла мимо, я, значит, ей под оба бока пальцами и ткнул слегка. Она взвизгнула, руками-то вскинула, а из-под рясы вот это посыпалось.
— Украла? — повернулся к монашке Колокольцев и спросил ее таким тоном, что старушонка на колени упала и запричитала:
— Не губи, кормилец! Черница я всего, какой с меня спрос! Матушка Нектария повелела принести ей чашу эту да крест. Дарственные они от купца Сальникова на помин души его.
— Эх ты, бабка, бабка! Не стыдно тебе у голодных кусок хлеба отнимать? — укоризненно покачал головой Колокольцев.
— Да разве ж я своей волей…
— Чаша червонного золота, литая. Четыре аметиста и бирюза восемь камней. Крест червонного золота. Четыре бриллианта чистой воды.
— Стара, стара, а сообразила, что прихватить! — покосился на монашку Сергунов. — Тут целое богатство.
— Я ж, как велели, а мне что! — вздохнула старуха.
— Ну ладно, иди уж, — махнул на нее рукой Колокольцев. — Игуменья с тобой рассчитается за то, что украсть не сумела.
Только к сумеркам закончили.
— Гляди-ка, пудов двадцать серебра наберется и не меньше пуда золота, — прикинул Колокольцев. — Да еще камешки драгоценные.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Шабданбай Абдыраманов — киргизский поэт и прозаик, известный всесоюзному читателю по сборнику рассказов и повестей «Мои знакомые», изданному «Советским писателем» в 1964 году. В настоящую книгу вошли два романа писателя, объединенных одним замыслом — показать жизненные пути и судьбы киргизского народа. Роман «Белый свет» посвящен проблемам формирования национальной интеллигенции, философскому осмыслению нравственных и духовных ценностей народа. В романе «Ткачи» автор изображает молодой киргизский рабочий класс. Оба произведения проникнуты пафосом утверждения нового, прогрессивного и отрицания старого, отжившего.
«Пути и перепутья» — дополненное и доработанное переиздание романа С. Гуськова «Рабочий городок». На примере жизни небольшого среднерусского городка автор показывает социалистическое переустройство бытия, прослеживает судьбы героев того молодого поколения, которое росло и крепло вместе со страной. Десятиклассниками, только что закончившими школу, встретили Олег Пролеткин, Василий Протасов и их товарищи начало Великой Отечественной войны. И вот позади годы тяжелых испытаний. Герои возвращаются в город своей юности, сталкиваются с рядом острых и сложных проблем.
В повести Ефима Яковлевича Терешенкова рассказывается о молодой учительнице, о том, как в таежном приморском селе началась ее трудовая жизнь. Любовь к детям, доброе отношение к односельчанам, трудолюбие помогают Жене перенести все невзгоды.
Рассказы Леонида Радищева (1904—1973) о В. И. Ленине вошли в советскую Лениниану, получили широкое читательское признание. В книгу вошли также рассказы писателя о людях революционной эпохи, о замечательных деятелях культуры и литературы (М. Горький, Л. Красин, А. Толстой, К. Чуковский и др.).