Та, что стала Солнцем - [42]

Их появление у ворот вызвало бурную деятельность. Слуги дворца бросились к ним со сдержанной энергией стаи выпущенных голубей. Взглянув поверх их голов, Оюан заметил стоящего во дворе человека, старательно прячущего руки в рукава. Сгусток неподвижности среди хаоса, внимательно наблюдающий за происходящим. По своей привычке этот человек держался в стороне: его вычурная шелковая одежда выделялась, как хурма на покрытой снегом ветке. Вместо монгольских кос он носил волосы, собранные в узел на макушке. Единственной уступкой монгольской моде была соболиная накидка, но, возможно, даже она была данью холоду.

Когда Оюан и Эсэнь спешились и вошли во внутренний двор, второй сын князя Хэнань улыбнулся брату одной из своих медленных, кошачьих улыбок. Кровь странно смешивалась в полукровках. Несмотря на монгольские глаза, лицо господина Ван Баосяна было узким, с длинным носом исчезнувших аристократов Хинсай, южного города, когда-то называвшегося имперским Линьанем. Так как, разумеется, второй сын Великого князя Хэнань фактически был не его сыном, а сыном его сестры, рожденным от давно умершего и давно забытого мужчины, память о котором осталась только в его имени.

– Приветствую, брат, мы давно скучаем по тебе, – обратился господин Ван к Эсэню. Когда он выпрямился после не слишком низкого поклона, Оюан увидел его довольную кошачью усмешку. В культуре воинов, которые свысока смотрели на ученых, ученому, естественно, приятно видеть потерпевших поражение воинов, вернувшихся домой с позором. Господин Ван неторопливо, явно желая вызвать раздражение, вынул из рукава сложенный документ и протянул его Эсэню.

– Баосян, – устало произнес Эсэнь. Его лицо осунулось, пока они возвращались. Тяжесть поражения давила на него, и Оюан видел, что его страшила предстоящая встреча с Великим князем Хэнань, хотя и, возможно, не так сильно, как Оюана. – Ты хорошо выглядишь. Что это?

Его брат заговорил лениво, хотя выражение его глаз вовсе не было ленивым:

– Отчет.

– Что?

– Отчет о количестве людей, оборудования и материалов, израсходованных твоим любимым генералом в этой кампании и потраченных на них средствах твоих владений. – Господин Ван бросил на Оюана недружелюбный взгляд. С самого детства он завидовал привилегированному положению Оюана и вниманию к нему Эсэня. – Твои военные кампании становятся затратными, дорогой брат. Если так будет продолжаться, не знаю, сколько еще времени мы сможем их финансировать. Ты не думал о том, чтобы больше времени уделять соколиной охоте?

– Как ты мог успеть составить отчет? – в отчаянии спросил Эсэнь. Господин Ван был счетоводом провинции, эту обязанность он взял на себя несколько лет назад. Все знали, что он сделал это для того, чтобы досадить Великому князю Хэнань, который презирал все, связанное с бюрократией, но никто не мог обвинить господина Вана в том, что он не вникает во все детали работы администрации. – Даже я еще не получил полного отчета! Тебе обязательно иметь повсюду своих проклятых щелкунов на счетах?

Господин Ван холодно ответил:

– Действительно, кажется, многие из них погибли во время переправы через реку, ниже по течению от дамбы, известной своей ненадежностью, после нескольких недель сильных ливней. Не могу представить себе, что заставило их попытаться это сделать.

– Если бы ты постоянно не присылал своих людей под видом моих солдат, они бы не погибли!

Брат бросил на него презрительный взгляд:

– Если бы убытки регистрировались только после того, как ты вернулся домой, они не были бы достаточно точными и не приносили пользы. А если бы все знали, кто отвечает за подсчет, разве не попытались бы подкупить этих людей? Еще до того, как ты выступил бы в поход, все снаряжение уже продали бы, а выручку положили в свои карманы. Может, ты и сражаешься ради славы нашей империи Великой Юань, но будь уверен, твои люди предпочитают получать прибыль. Этот метод более эффективен.

– Внедряешь шпионов, – сказал Эсэнь. – В мою армию.

– Да, – ответил господин Ван. – Когда сделаешь свои подсчеты, обязательно представь мне все расхождения в цифрах. – Он помолчал, и на мгновение Оюан заметил трещину в этом притворном налете удовлетворения. – Но прежде наш отец, Великий князь Хэнань, просил передать, что он примет нас всех в своем кабинете в час Обезьяны. Надо же, я в первый раз за много месяцев его увижу! Обычно это удовольствие мне недоступно. Как я рад, что ты так рано вернулся, брат.

Он быстро удалился, плащ развевался у него за спиной.

Когда Оюан вошел в кабинет Великого князя Хэнань, он увидел, что Эсэнь и господин Ван стоят неподвижно перед своим отцом, а тот гневно взирает на них со своего кресла на возвышении.

Великий князь Хэнань, Чаган Тэмур[21], был коренастым старым воином с лягушачьими щеками, борода и косы которого уже приобрели серо-стальной цвет, соответствующий его имени[22]. Он занимал вторую по важности должность в военном командовании империи Великой Юань и подчинялся только Главному советнику, который командовал армиями столицы. Большую часть жизни Чаган лично возглавлял борьбу с мятежниками юга, и его боевой дух не уступал боевому духу любого монгола, рожденного в степях. Даже выйдя в отставку, он прочно держался в седле и на охоте проявлял азарт, свойственный человеку на десятки лет моложе него. Неудачники, слабаки и наньжэни не вызывали у него ничего, кроме презрения.