Та, что правит балом - [43]

Мои дела его не интересовали, и о своих он говорил сухо, точно выполнял какие-то давным-давно данные кому-то обязательства. Его супруга смотрела на меня с недоверием, то и дело одергивала сына, который пытался выяснить у меня, почему я не живу с ними.

— Ты ведь папина дочь и моя сестра, — сказал он, болтая ногой, чем еще больше нервировал мать.

— Юля уже большая и поэтому живет отдельно, — объяснила она.

— Когда я вырасту, тоже буду жить один, — отреагировал ребенок. — А еще каждый день буду ходить в бассейн и не стану заниматься музыкой.

Через час я решила, что могу уйти, отца это откровенно обрадовало.

— Звони, — сказал он на прощание. Я кивнула.

По дороге домой у меня вдруг заглохла машина. В воскресенье вечером, когда народ еще на дачах или уже отдыхает возле телевизоров, на тихой улочке, куда меня занесло, было совсем пустынно. В машинах я не разбираюсь, и единственное, что могла, — попробовать завести ее еще раз. Безрезультатно.

— Вот черт! — выругалась я, вышла из машины и стала ждать сердобольного проезжего автомобилиста, который либо устранит неисправность, либо дотащит до ближайшего автосервиса. Телефона эвакуатора у меня не было, вот и приходилось рассчитывать на человеческую доброту.

Я ждала уже минут десять, когда наконец появилась первая машина. Роскошная тачка с тонированными стеклами плавно притормозила, я улыбнулась, но улыбка тут же сползла с моего лица, потому что дверь распахнулась, и я увидела господина Долгих. «Забавно, как сводит людей судьба», — подумала я с невеселой усмешкой.

— Здравствуйте, Юля, — сказал он. — Какая-нибудь проблема?

— Машина заглохла.

— Саша, — обратился он к водителю, — посмотри.

Рослый парень вылез из салона и направился ко мне. Улыбнулся, точно мы были знакомы и встрече со мной он очень рад, поднял капот, что-то там подергал и сказал:

— Работы минут на пятнадцать.

— Отлично. Помочь девушке наша святая обязанность. А вы садитесь, Юля, пока Саша трудится, мы с вами немного поболтаем.

В том, что Долгих сидит в своей машине, не было, конечно, ничего поразительного. Но я долгие годы думала о нем с ненавистью и мукой, и эта картинка показалась мне нелепой, слишком будничной, что ли, так что я невольно растерялась.

— Садитесь, — повторил он, и я оказалась рядом с ним.

Растерянность быстро прошла, и я сказала с усмешкой:

— Вы мой ангел-хранитель, всегда появляетесь вовремя.

— Приятно делать добро, — усмехнулся он в ответ. — Особенно когда это ничего не стоит. Вы нервничаете или мне показалось?

— Спешу на работу.

— Ах, ну да… Я слышал, вы работаете в кафе, развлекаете проституток игрой на рояле.

— Самое подходящее для меня место.

— Это вы так сказали.

— А вы подумали. Не стесняйтесь.

— Вы ошибаетесь. Кто вам внушил такие странные мысли? — засмеялся он. Я отвернулась, и на мгновение повисла неловкая пауза. — Ваша машина вам совсем не подходит. Вам нужна спортивная модель ярко-красного цвета.

— Мне и эта сойдет. А вы консервативны, — кивнула я на его машину.

— Это для работы. Для души тоже есть.

— Не сомневаюсь. Я пойду, вдруг вашему водителю понадобится помощь.

— Уверяю, он прекрасно справится. Все-таки вы нервничаете. Отчего?

— Я же сказала, опаздываю на работу.

— Вот как… — Он улыбнулся, и мы опять замолчали.

Улыбка у него была удивительная: нежная, грустная и чуть снисходительная, а глаза странные — взгляд жесткий и скорбный одновременно. Или мне так показалось из-за его улыбки.

— Любопытно, о чем вы думаете, так пристально разглядывая меня? — засмеялся Вадим Георгиевич.

— Вы, по-моему, тоже не страдаете чрезмерной застенчивостью, — ответила я.

— Мне очень нравится ваше лицо.

— Ваше лицо мне тоже нравится.

— А сам я вам не нравлюсь?

— Не очень.

Он рассмеялся весело и заразительно, а я с удивлением поняла, что не испытываю к нему привычной ненависти, скорее любопытство.

— Значит, я вам не нравлюсь? — перестав смеяться, спросил он. — Можно узнать, почему?

— Вы и так знаете. Разве нет?

— Пожалуй, да, — ответил он, и я не поняла, говорит он серьезно или насмешливо. — Надо полагать, вы считаете меня своим врагом, а ведь, в сущности, мы очень похожи.

— Любопытно. — Я снова внимательно всмотрелась в его лицо, силясь понять, зачем он затеял этот разговор. — Чем же?

— Главным. Силой, желанием жить, цепкостью, хорошей хваткой.

— Не знаю, как вы, а я пока, кроме дерьма, еще ничего не схватила.

— Грубость вам не идет.

— Прошу меня извинить.

— Красивым женщинам многое прощают.

Водитель Саша полез за какими-то инструментами в багажник, на ходу крикнув нам:

— Еще минут пять.

— Ох уж эти машины… Вчера полчаса торчали в пробке. Как мы еще выдерживаем в этом сумасшедшем городе? — вздохнул Долгих. — Чтобы проехать расстояние от дома до работы, трачу кучу времени.

— А вы заведите вертолет и сделайте посадочную площадку на крыше своего офиса.

— За кого вы меня принимаете? — насмешливо сказал он и продолжил уже серьезнее:

— Если начать летать на вертолете, то, пожалуй, забудешь, как выгладит родной город.

— Сверху видно даже лучше, — ответила я.

— Вы меня дразните? Думаете, это поднимет вас в собственных глазах? Знаете, все ваши неудачи от постоянных компромиссов. Мне известно, что вы лишились ребенка. Но захоти вы этого по-настоящему, легко вернули бы его и женили на себе Олега, получив ту самую сытую и спокойную жизнь, о которой, должно быть, мечтаете. Однако в глубине души вы считаете, что это плохо, непорядочно и даже бесчестно. Разве не так? Отсюда все ваши неудачи: жизнь толкает вас к одному решению, но ваша духовная сущность, точнее, все то, что в вас успели напихать глупого и сентиментального, мешает вам. Но сила характера и цепкость в вас все-таки побеждают, именно поэтому вы в своем положении смогли многого добиться.