Сюзи, «Лед Зеппелин» и я - [37]

Неподалеку молодой человек, по виду — студент, с длинными волосами, в «афгане», взбирается на впереди стоящего и начинает ползти по плечам и головам тех, кто впереди, пока не падает в их ряды. Вокруг повсюду люди делают тоже самое — они практически устраивают серфинг по толпе. Я раньше никогда такого не видел и не увижу еще много лет. Это не просто очередной концерт. В воздухе пахнет истерией, и это — замечательное чувство.

«За холмами и вдали» заканчивается под бурю воплей, криков и рева. Роберт Плант впервые заговаривает с аудиторией. У него акцент уроженца срединных графств — он звучит мягко, приятно и очень по–английски. Меня не удивляет, что он так говорит, я слышал его голос на пленках, которые Зед записывал с радио.

— Наш второй вечер в Глазго, — говорит он, что вызывает новую бурю приветственных криков. — Второй раз мы здесь за четыре с половиной года и, признаюсь, давно бы пора было приехать, — продолжает он. — Мы в восторге от того, что он упомянул Глазго. — Мы пробыли здесь часов тридцать шесть — может быть, даже сутки — и у нас были проблемы…

Это вызывает фантастические овации. Тем временем на фоне Джимми Пейдж настраивает гитару. Джон Пол Джонс тихо стоит со своим басом и разглядывает публику. Аромат масла пачули овевает меня.

— Эта песня про нашего друга, ему где–то девятнадцать лет, и у него тоже бывали проблемы… он больше не выносит стерв…

Они заламывают рифф из «На крыше, на черепице», которая всегда была одной из моих любимейших композиций «Лед Зеппелина», хотя это и не самый прославленный их номер. Затем эффектно сделав паузу после риффа они вместо нее принимаются за «Черного пса». Это, конечно, первая композиция их четвертого альбома, который вышел в недавно, в этом же году, я уже прослушал ее сотни раз у себя в комнате. Тысячи раз. Я знаю все слова, потому что пою их каждое утро, разнося газеты. Я скачу вверх–вниз и мотаю головой так, что волосы вихрятся вокруг, и начинаю подпевать. Это чудесно. В жизни не было ничего лучше.

ШЕСТЬДЕСЯТ ДВА

«Лед Зеппелин», играющие в «Гринз–Плейхаусе» — лучшее ощущение на свете. Я никогда не смогу пережить ничего подобного. Ни одна группа музыкантов на меня больше не в состоянии оказать такого воздействия. Я для этого слишком стар. Я об этом жалею.

Нет сомнения, что многим людям памятно такое чувство.

— Оно, конечно, может быть, не связано с «Лед Зеппелин», — признаюсь я Манкс. — Я не стану утверждать, что банда, которая столько значила для меня, должна значить столько же для всех.

Манкс говорит, что когда ее сводный брат сходил на легендарного Кул Херка, человека, который изобрел брейк–бит, он настолько этим увлекся, что несколько недель не мог говорить ни о чем другом.

— И я знаю женщину, которая говорит, что ее жизнь преобразилась после того, как она побывала на «Нирване», — продолжает Манкс. — Она три месяца подряд слушала их первый компакт. По десять часов ежедневно, а когда, в конце концов, сходила на их выступление, то увлеклась до того, что бросила работу и принялась учиться играть на гитаре.

Это может быть Элвис Пресли, «Роллинг Стоунз» или «Паблик Энеми». А может быть, вечер, когда ты услышал ди–джеев Химозу и Бурю, был лучшим в твоей жизни. «Мэник Стрит Причерс», «Смитс», «Секс Пистолз», Тодд Терри, Мэрилин Мэнсон, кто угодно. Банда, которая сделала жизнь сносной, когда ты сидел безвылазно в своей спальне, а против тебя ополчился весь мир. По крайней мере, один раз в твоей жизни все было идеально. «Лед Зеппелин» в Глазго. До этого я ходил грустный, после — разочарованный. Но когда банда играла, все было в порядке.

ШЕСТЬДЕСЯТ ТРИ

Все больше людей наплывает к сцене, поближе к банде. Иные новоприбывшие протискиваются сбоку, оттесняя нас с Черри назад. Черри не желает с этим мириться и пробивается обратно. Я ныряю следом за ней. Нельзя не восхищаться ее решимостью. Такими темпами она скоро вообще вырвется на сцену.

Зед по–прежнему в самом первом ряду. Никаким новоприбывшим его не своротить. Грег с Сюзи так далеко к сцене прорваться не смогли. Я рискую оглянуться и, хоть я не уверен, но, по–моему, вижу краем глаза, как они держатся за руки, а банда затягивает медленный блюз «С тех пор, как я тебя люблю».

Я раньше делил песни «Лед Зеппелина» на три разновидности: тяжелый рок, хиппи/кельтская мистика и блюз. Категории очерчены не жестко, но вполне рабочая система.

Из трех видов наименее любимым у меня был блюз. Я мог без проблем представить, как бок о бок с эльфами и хоббитами я брожу по туманным горам — это я делал каждое утро, разнося газеты, — но соотнести себя с блюзом мне было труднее. Их блюзовые композиции — все сплошь про коварных женщин и покупку своей крошке драгоценностей, кажется, они принадлежат совсем другому миру. Даже в 1972 году они казались устаревшими. Ни у кого и в мыслях не было, что покупать своей крошке жемчуга–алмазы — самый подходящий способ все устроить. Было уже известно, что женщины наделены интеллектом. Они даже не хотели, чтобы их звали крошками.

Мне до этого всего тогда не было дела. Объяви «Лед Зеппелин», что отныне они станут играть только блюзы, причем играть их будут тихо–тихо, — они бы все равно не перестали быть моими кумирами.