Сюрприз для новобрачной - [55]

Пока они шли по берегу, Дасье не произнес ни слова, даже когда помогал подниматься по ступенькам. Их силуэты четко обрисовывались на фоне пронзительно голубого неба – мужчина и женщина, у которых все еще впереди; постороннему наблюдателю могло показаться, что перед ним пара влюбленных. Легкий ветерок растрепал волосы Тины, и, поправляя локоны, она внезапно вспомнила другой мыс над морем, которое не светилось таким сапфировым светом. Словно наяву она увидела длинные тени, падающие на гнущуюся под ветром траву, и голос, произнесший: «Пожалуйста, не двигайтесь! Стойте как стоите, словно вы видите за горизонтом то, о чем давно мечтали...»

Тина поежилась, и Дасье, должно быть, подумал, что она боится мужа. Но страха она, как ни странно, не ощущала – только безнадежность, пустоту, чувство непоправимой ошибки.

– Поехали со мной, – попросил Дасье, и его теплые пальцы коснулись плеч Тины. – Эта безобразная сцена свидетельствует, что у Джона Трекарела суровый нрав, и я боюсь за тебя, mignonne.

Тина взглянула на Дасье, и у нее перехватило дыхание при воспоминании о том, как Джон в порыве страсти потерял над собой контроль и наставил ей синяков. В тот момент он был в такой ярости, что мог бы и убить ее, однако, движимая чисто женской преданностью, Тина возразила:

– О, я не думаю, что он способен меня ударить.

– Я не об... ударах, ma chére. – Обычно веселый голос Дасье изменился, и в нем появились зловещие интонации. И тут, словно в мелодраме, все вокруг потемнело – облака полностью закрыли солнечный диск.

– Ты намекаешь на первую жена Джона, не так ли, Дасье? – резко спросила Тина. – Она действительно погибла при странных обстоятельствах, но Джон тут ни при чем – он не виноват в ее смерти. Или Паула поведала тебе искаженную версию этой истории?

– Паула говорила, а я слушал и делал выводы, – спокойно ответил Дасье. – Мне кажется, Джоанна сама искала смерти, а друзья Трекарела это сознательно замалчивают.

– Джон сам едва не погиб, разве Паула об этом не упомянула? – Тина говорила хриплым от волнения голосом, но как только снова выглянуло солнце, у нее как будто пелена спала с глаз. Она вспомнила первую, такую мирную ночь в «Доме у синей воды», когда она еще не приставала к мужу с подозрениями по поводу других женщин. Ральф исподволь внушил ей мысль, что Джоанна перед смертью дошла до состояния, которое вряд ли можно считать нормальным. Рэчел Кортни опровергла его утверждение, обронив, что Джоанна была беспомощной и обаятельной... но не хотела делить мужа с его работой.

Джоанна не могла делить Мужа ни с чем... и ни с кем, никогда. Она превратила жизнь Джона в ад подозрений и вопросов, отчего фальшивая податливость Паулы притягивала его как магнит. Но он никогда не чувствовал к ней любви. Просто взрослому мужчине всегда нужна женщина.

– Мой муж оказался рядом с кузинами Кэрриш как меж двух огней, они рвали его на части, как тигрицы! – задыхаясь, крикнула Тина. Она бросила страдальческий взгляд в сторону «Дома у синей воды», крыша которого виднелась среди деревьев сада. Ей хотелось побежать к Джону, высказать ему все то, что поняла только сейчас...

– Тебя тянет туда, как мотылек на пламя, – поразился Дасье. – И это любовь – та боль, от которой мы не можем освободиться. – Его рука соскользнула с ее плеча. – Иди к Джону, mignonne, попробуй исцелить его раны. Если тебе понадобится... друг, я буду ждать тебя в моем отеле.

– Спасибо тебе, Дасье. – Тина улыбнулась ему, потом повесила на плечо куртку, как солдат ранец. – Мы еще увидимся.

Она уходила от него, этого доброго великана, который мог полюбить ее и никогда не причинить боли, уходила к Джону. Ее сердце согревала лишь маленькая надежда, но она любила мужа и собиралась ему об этом сказать. Если даже после этого он захочет прогнать ее, она сожмет зубы и исчезнет из его жизни.

Тина вошла в прохладный холл и поднялась к себе. Из комнаты Джона не доносилось ни звука. Разгоряченная после пляжа, она торопливо приняла душ и натянула бежевое шелковое платье. Потом причесалась и взбила волосы, подкрасила губы, чтобы подчеркнуть золотистый загар.

Стараясь не думать о возможной разлуке с Джоном, Тина медленно спускалась по лестнице. Часы начали бить как раз в тот момент, когда она проходила мимо них, и девушка вздрогнула от громкого звука. Затем до нее донесся аромат цветов, которые служанка накануне поставила в античной вазе на стол в холле. Тина впервые почувствовала, как тихо в доме, и невольно оглянулась на лестницу из красного дерева – не наблюдает ли за ней кто-то спрятавшийся за рубиновыми занавесями?

Кожа Тины покрылась мурашками, а когда она вошла в столовую, ее охватили мрачные предчувствия. В комнате было пусто!

Она нажала кнопку звонка и чуть не заплакала от облегчения, когда вошел Натаниель. Дом все-таки был обитаем!

Мягким, вежливым голосом вышколенный мажордом предупредил, что мистер Джон с полчаса как уехал на своей машине.

– Он распорядился, чтобы стол не накрывали, мэм.

– Хорошо, Натаниель. – Тина попыталась улыбнуться. – Я обойдусь салатом, а о десерте не беспокойтесь.

Он величественно выплыл из столовой, бесшумно прикрыл за собой дверь, а Тина осталась наедине с тарелкой салата и своими невеселыми мыслями. Ей принесли кофе, и она выпила, не чувствуя вкуса. Расслабиться Тине так и не удавалось, а на сердце будто лежал камень.