Сыщик Путилин - [36]

Следователь продолжал скучный, неинтересный допрос. Путилин зорким орлиным взором осматривал каждую мелочь. Он тщательно оглядел все вещи убитого, затем его самого.

— Когда, по-вашему, господа, был убит этот несчастный?

Мой коллега, обменявшись со мной соображениями, ответил моему великому другу:

— Часа три тому назад.

— Гм… значит, это было часов в пять-шесть утра? Время выбрано удачное… Все спят.

Путилин вынул свою записную книжку, что-то проглядел в ней и отметил.

— Не находите ли вы странной позу убитого? — продолжал он. — Удар был нанесен внезапно, неожиданно?

— Да, действительно… Да.

— А скажите, в каком состоянии находился в это время убитый — в состоянии бодрствования или сна?

— Это трудно определить.

— А может быть, и под наркозом?.. — быстро бросил он нам и повернулся к следователю: — Простите великодушно, что я прервал ваш допрос.

— Помилуйте, Иван Дмитриевич! Мы все можем только радоваться этому.

Путилин опять погрузился в свои изыскания. По обыкновению, он все время что-то тихо бормотал себе под нос. Вдруг он громко вскрикнул. Мы все вздрогнули и как один обернулись к гениальному сыщику. Лицо его было бледно, но какое-то радостное оживление сверкало в умных выразительных глазах.

— Что с вами? Что случилось? — тревожно спросили все присутствующие.

— Я вижу убийцу! — ответил Путилин.

Это было так странно, неожиданно, жутко, что все невольно попятились.

— Как вы видите убийцу? — спросил ошеломленный прокурор.

— Где? — захлопал глазами следователь.

Кондуктора и нижние жандармские чины даже побледнели. Путилин, любивший порой эффектные сцены, продолжал:

— Дух убийцы витает здесь и оставляет на многом таинственные незримые знаки…

— Позвольте… — вдруг вспыхнул оправившийся от испуга следователь. — Раз знаки незримы, так как же вы, ваше превосходительство, можете их видеть?

Знаменитый сыщик усмехнулся:

— Это уж мое дело. Можно и не видеть, но чувствовать, провидеть.

— И вы напали на мысль, дорогой Иван Дмитриевич… — начал прокурор.

— Я не напал на мысль, а знаю, кто убил этого господина, — твердо и уверенно отчеканил Путилин.

— Что?! — даже привскочил следователь. — Вы уже знаете это? Но… как так? Каким образом?

— Знаю. На это я вам отвечу несколько позже.

— Так кто же убийца?

— И на это я не считаю нужным отвечать сию секунду. Когда я разыщу и представлю вам убийцу, вы узнаете о его имени сами. А пока, господа, до свидания, мне нужно спешить.

Путилин снял цилиндр, поклонился и вышел из страшного вагона, оставив в сильнейшем изумлении всех находящихся в нем.

— Удивительный человек! — задумчиво проговорил прокурор.

Великая еврейка среди своих

Тем временем от вокзала Варшавской железной дороги отъезжала карета. В ней находилось двое пассажиров: молодой человек, щегольски одетый, и молодая красивая дама.

— Ты безумно рискуешь, Соня… — взволнованно обратился к спутнице молодой человек.

— А именно?

Красивая дама с лицом семитского типа насмешливо посмотрела на своего спутника.

— Ты мало того что доехала этим же поездом до Петербурга, не выйдя на одной из ближайших станций, но и оставалась все время на вокзале. Ах, Соня, Соня!..

Соня рассмеялась:

— «Слушай, Израиль!» Слушай, мой милый Осип: ты глуп, ты труслив, как египетский фараон!

— Благодарю покорно!

— Не за что! Неужели ты не понимаешь, что мне было гораздо безопаснее выйти здесь, чем где-нибудь там? Ведь я с кем ехала?

— С кем?

— Ну, с этим милым, веселым пассажиром, которого потащили на запасной путь, ха-ха-ха!.. Я отлично знала, что прибытие его в Петербург вызовет страшное волнение и сумятицу. А все это — только мне на руку. Тут, мой глупый Осип, все внимание должно быть отвлечено на него. Так и случилось.

— Допустим. Но к чему было оставаться так долго на вокзале?

— А разве не любопытно было посмотреть на весь этот переполох?

— Это ребячество, Соня. Ты, великая еврейка, как мы все называем тебя, ты поступаешь опрометчиво.

— Ты думаешь?

— Да!.. За тобой давно уже следят…

— Не следят, а следит.

— Разве это не все равно?

Великая еврейка тихо рассмеялась.

— Огромная разница. Я не боюсь тех, которые следят за мной, но страшно боюсь того, который следит. Этот который — ужасный человек, Осип.

— Кто же это? — дрогнувшим голосом спросил свою спутницу еврей-аферист.

— Путилин.

Осипа, вернее Иозеля Котултовского, даже передернуло.

— Ты думаешь, он следит?

— Не думаю, а знаю, мой трусливый мальчишка. Я только что его видела.

— Что?! Ты его сейчас видела?!

— Ну да. Я нарочно для этого осталась на вокзале. Мне важно было понаблюдать, кто приедет на расследование. И первое лицо, которое я увидела, был Путилин. Мне доносили, что он поклялся поймать меня.

— И ты говоришь это таким спокойным тоном? Ты улыбаешься? Ты подвергала сейчас меня… нас такой опасности?

Сонька, а это была знаменитая Золотая Ручка, насмешливо посмотрела на своего растерявшегося любовника.

— Вот чего ты боишься! Ты боишься, что я подвергала тебя такой опасности? Браво, мой храбрец! Ты настоящий Израиль — думаешь только о себе.

Иозель Котултовский покраснел.

— Милая Соня… как тебе не стыдно? Неужели ты можешь думать, что мне моя жизнь дороже твоей?

Соня Блювштейн, гениальная мастерица, громко расхохоталась.