Сыны грома - [97]
От изнеможения лицо Кнута заострилось и сморщилось, как у старой ведьмы, и Сигурд отправил его отдыхать, взяв румпель в свои руки. Черный Флоки нес вахту на носу корабля. Кроме него и еще двух-трех викингов, мы все свернулись на своих шкурах и уснули, точно мертвецы. Я был измучен как никогда, и то, что я видел, не назовешь сном: моя душа лишь пробиралась сквозь темноту, будто бороздя ее веслом, и плела нескончаемый однообразный узор.
Проснулся я под скрипучие крики чаек и зазывный запах еды: над балластом позади трюма бурлил огромный железный котел. Сквозь клубы пара я увидел лицо Арнвида, который, улыбаясь, помешивал варево. Я сел и, протирая заспанные глаза, оглядел викингов: одни пили мед и тихо переговаривались, другие еще не проснулись. Вдруг я понял, что, кроме криков птиц, скрежета досок да потрескивания костра, слышу и еще какой-то звук: это был величественный рокот открытого моря. Я с трудом, точно старик, встал и схватился за ширстрек. Внутри у меня все перевернулось оттого, что мы вышли из этой проклятой реки на простор океана.
– Мы уж подумали, ты помер, парень, – сказал Пенда. – Боялись потревожить твой злобный дух и быть убитыми булавкой.
Англичанин, почесав щетину на шее, усмехнулся. Я посмотрел на него, как пьяный, и лишь мгновение спустя ухмыльнулся в ответ, спросив:
– Где мы?
– Река выплюнула нас вон там.
Пенда указал туда, где, шипя, смешивались пресные и соленые потоки. Устье прикрывал скалистый выступ, вершина которого побелела от напластований застывшего птичьего помета. Мы укромно пришвартовались у острова, рядом покачивался на волнах «Фьорд-Эльк». Чтобы корабли не бились о скалы, их поставили на якори и привязали к камням.
– Поверить не могу! Как это я не проснулся, когда мы причаливали?!
Пенда провел рукой по ершистым волосам и, пожав плечами, язвительно проговорил:
– Видно, плетение хитроумных замыслов утомляет воина не меньше, чем бой.
Предпочтя не отвечать на это замечание, я спросил:
– Синие плащи больше не показывались?
Я представил себе, как франки хватают плывущее по реке серебро, подобно старикам, что тянут руки к прелестям распутных девок. Пенда покачал головой.
– Зато вон те бедолаги каким-то чудом до нас добрались.
Обернувшись, я заметил две уцелевшие датские ладьи, пришвартованные в маленькой бухте слева от нас. Сами датчане, похожие на закутанных в саван мертвецов, неподвижно спали. Верно, им снилась отвоеванная ими свобода.
– Титьки Фригг! – воскликнул я, тряхнув головой. – Я думал, мы больше их не увидим. Видать, они проскочили мимо франков, когда тех одолела серебряная чесотка.
– Надеюсь, епископ Боргон и его люди поубивали друг друга, – ответил Пенда, сжимая губы. – За такое богатство даже брат станет грызть глотку брата. – Бровь англичанина выгнулась, как гусеница. – А может, кто-то из ваших богов выудил датчан из реки и тихонько посадил в эту бухту? Кто знает… Так или иначе, они здесь и должны благодарить за это тебя, – заключил Пенда уныло.
– Сигурду, а не мне пришло в голову перебраться через цепь, – сказал я.
О том, как мы потеряли наше богатство, мне не хотелось говорить, пока я не узнал, все ли викинги с этим смирились. Пенда понимающе кивнул.
– Как Халльдор? – спросил я.
Англичанин скривился.
– Везде, куда он ни пойдет, дети будут реветь. Несчастный боров стал еще страшнее тебя, парень. Но, думаю, он выживет. И Кальф тоже, ежели не начнется горячка. Он держится, хотя крови потерял столько, что по ней мог бы плавать кнорр. Если он везучий, то рана, возможно, промылась… Боже, ужасно хочется есть.
– И мне, – сказал я. Мой желудок жалобно заворчал. – Сегодня Сигурд великодушен, раз позволил развести огонь на борту, – я кивком указал на котел, дымящийся над балластом. – И медовухи столько, что драться из-за нее мы сегодня, похоже, не будем.
– Ваш ярл хочет, чтобы вы все запили горечь, после того как лишились добычи, – произнес Пенда. То, до чего я не хотел касаться, опять всплыло, будто раздувшаяся дохлая рыба. – От такой потери у любого разболится живот, – прибавил англичанин, покачав головой, а затем, словно ощутив на себе тень моего хмурого взгляда, спокойно пожал плечами. – Только ведь мертвецам серебро уже не нужно.
– Вот именно, Пенда, не нужно, – сказал я, и слова мои были горячи, как кузнечная окалина. – Надеюсь, им всем хватило здравого смысла, чтобы это понять.
– Им-то? – переспросил Пенда с сомнением. – Они норвежцы, парень, – усмехнулся он, словно бы дав на мой вопрос исчерпывающий ответ.
Решив, что опасно задерживаться возле устья реки, где рано или поздно появились бы императорские суда, мы на следующий же день подняли паруса, и ветер пригнал нас к низким островкам, поросшим березами да высокой травой. Понаблюдав за тем, как летает пара бакланов, Браги, капитан «Фьорд-Элька», определил, что скоро перед нами возникнут утесы. Он оказался прав. И мы, и датчане, пришвартовали свои корабли. Вечером Сигурд решил устроить тинг – сходку, на которой каждый мог открыто высказать то, что думает. На душе было тяжело, как под железным гнетом, и темно, как в заднице Хели. На моей памяти наше братство еще ни разу так не собиралось. Бьярни сказал мне, что с тех пор, как он принес Сигурду присягу, тинг не созывали.
Славен и любим богами ярл Харальд, многочисленны и могучи его воины, крепок и богат город… Но есть люди, которым не по нраву его сила. Один из них – сам конунг Горм, которому не нужны вассалы едва ли не могущественнее его. И вот однажды он столкнул лбами дружины двух соседей – Харальда и Рандвера, – пообещав первому свою помощь, но в решающий момент оставшись в стороне. Преданный им ярл со старшими сыновьями погибли, угодив в расставленную им ловушку, ибо конунг заранее вошел в сговор с Рандвером. Победителю отдали на поток и разграбление город Харальда, и спастись удалось лишь немногим.
IX век. Эпоха викингов. Время, когда полчища честолюбивых искателей приключений покидали родную Скандинавию и отправлялись за добычей на побережье Европы. Среди них были благородные воины и изгои общества, пираты и великие мореплаватели.Эти люди несли угрозу благополучию Англии, разоряли и жгли поселения и монастыри. Немногим из вступивших с ними в схватку удавалось остаться в живых. Но подмастерье плотника, попавший в плен к викингам, не просто выжил. Предводитель норвежцев Сигурд Счастливый посчитал, что боги связали воедино нить их судеб, и не только дал юноше имя Ворон, но и принял его в братство викингов, превратил в непревзойденного воина.
…Беспокойная судьба викинга забросила ярла Сигурда Счастливого и его неустрашимых бойцов в священный город Рим. Здесь «волчья стая» приняла участие в возрожденных гладиаторских боях, прельстившись на богатый приз серебром. Тут-то и приметил искусных северных воителей беглый византийский базилевс Никифор. В результате дворцовых интриг он потерял свой трон в Константинополе и теперь горит желанием уничтожить самозванца, захватившего власть в империи. Плата за острую сталь и горячую кровь предложена немалая – Никифор пообещал буквально озолотить Сигурда и его викингов.
Уильям Монтгомери Макговерн – американский исследователь, профессор Северо-Западного университета, штат Иллинойс, антрополог, журналист и путешественник – представляет свой труд по истории Центральной Азии, отмечая ее значение в развитии цивилизаций Древнего мира. Макговерн обращает внимание на важную роль, которую играла Центральная Азия в культурной истории человечества и как центр, где развивались многие традиции и виды искусства, и как посредник между всеми крупными культурными центрами Древнего мира.
Финляндия в составе Российской Империи долгое время обладала огромной автономией. На памятнике Александру II в Хельсинки выбито «1863» – год, когда финский язык в Великом княжестве Финляндском стал официальным. Однако русификация начала XX в. вызвала небывалый взрыв антироссийских настроений, а в 1918 г. красные финны проиграли в Гражданской войне. Так закончилось столетие «русской истории» Финляндии… Эта книга впервые во всех деталях восстанавливает революционные события 1917 г. и боевые действия Гражданской войны в Финляндии.
Книга профессора современной истории в Университете Сент-Эндрюса, признанного писателя, специализирующегося на эпохе Ренессанса Эндрю Петтигри впервые вышла в 2015 году и была восторженно встречена критиками и американскими СМИ. Журнал New Yorker назвал ее «разоблачительной историей», а литературный критик Адам Кирш отметил, что книга является «выдающимся предисловием к прошлому, которое помогает понять наше будущее». Автор охватывает период почти в четыре века — от допечатной эры до 1800 года, от конца Средневековья до Французской революции, детально исследуя инстинкт людей к поиску новостей и стремлением быть информированными.
Исторические приключения на экзотическом Востоке. Доблестные рыцари и воины ислама, прекрасные принцессы и загадочные города, орды кочевников и древние сокровища… Кормак Фицжоффри родился на земле, где балом правили насилие и кровь. Но он смог выжить. Странствующий воин, наемник и мститель. Немного у него друзей, и тот, кто причинит им вред, рискует не дожить до рассвета… Кормак хочет освободить своего суверена из лап врагов, и для этого ему нужно найти выкуп. Причем выкуп королевский. В этом ему может помочь местный царек-разбойник.
Не все продается и не все покупается в этом, даже потребительском обществе!
Леди Силия Кливден, старшая из дочерей высокопоставленного политика лорда Армстронга, следует вместе со своим новоиспеченным мужем-дипломатом к месту его назначения — в маленькую арабскую страну А-Кадиз. Однако путь по пустыне оказывается смертельно опасным: Джордж Кливден погибает от рук бандитов, а леди Силии удается сохранить жизнь лишь благодаря шейху Рамизу, правителю А-Кадиза. Знакомая с Востоком только по сказкам «Тысячи и одной ночи», Силия оказывается в гареме. Сможет ли она устоять перед чарами обаятельного принца, твердо решившего пробудить в ней чувственность? Справится ли Рамиз со своим влечением к прекрасной англичанке, с которой его разделяет непреодолимая пропасть между Западом и Востоком?
Гейбриел Фолкнер, герой войны, аристократ и красавец, неожиданно для себя унаследовал графский титул, огромные капиталы и… трех незамужних дочерей прежнего графа. Взвесив все за и против, новоиспеченный граф Уэстборн решает жениться на одной из них. Девицы, однако, отказывают ему. Более того, младшие сбежали из родового поместья, а старшая, леди Диана, без его разрешения явилась в Лондон. Гейбриел понимает, почему три его подопечные повели себя таким образом. Причина — в его прошлом. И вдруг Диана неожиданно соглашается стать его женой.
Ханна Мэллой, выросшая в богатой респектабельной семье, оказалась на улице, где не было не только комфортабельных отелей и шикарных магазинов, но и даже булыжных мостовых с аккуратными тротуарами и уличным освещением. Однако привел сюда девушку не злой рок, а непокорный нрав — она сбежала из-под венца, покинув буквально у алтаря ненавистного жениха, выбранного отцом, чтобы упрочить и без того процветающий семейный бизнес. Понимая, что отец не сдастся и наймет лучших сыщиков, чтобы вернуть беглую дочь, Ханна решает вступить в фиктивный брак.
Заключительная часть трилогии – «Черный тополь» – повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.