Сыны грома - [96]
– Забудь, – сказал я. – Мы сразимся с ними, господин. Может, если наш первый удар будет быстрым и сильным, они подожмут хвост прежде, чем подоспеют их друзья.
Сигурд положил руку мне на плечо и покачал головой.
– Твой замысел хорош, Ворон. Не иначе, сам Локи внушил его тебе. Спасибо. – Ярл отошел от меня, направившись к трюму. – А теперь помоги мне, парень.
Мы отбросили в сторону промасленные шкуры, открыв вход в хранилище наших богатств. В середине стояли пять бочек серебра, что дал нам Алкуин как плату за мир, который мы вскоре разрушили огнем. Вокруг бочонков были сложены другие наши сокровища: от плащей, брошей и ожерелий до оленьих рогов, янтаря и точильных камней. Когда мы с Сигурдом принялись выкладывать все это на палубу, викинги, сидевшие на веслах перед трюмом, поглядели на нас в недоумении. Затем мы стали отдирать доски, положенные поперек балок и защищавшие груз от воды, что неизбежно просачивалась в днище. Сигурд подозвал Бьярни, и тот помог мне связать эти доски вместе. Получилось четыре плота, на каждом их которых можно было лечь и раскинуть руки, хотя ниже локтя они оказались бы в воде. Мы достали бочки из надежного укрытия и, застелив плоты толстыми шкурами, рассыпали по ним мерцающее серебро, так что оно утонуло в длинноворсном оленьем мехе.
Поняв, что происходит, некоторые из викингов застонали и заворчали. От скамьи к скамье пробежал ропот. Но Сигурда это не смутило. Он видел франков, уже стоявших на носу своего корабля с веревками и крюками.
– Нам следует поторопиться, господин, – произнес я, беря два увесистых серебряных подсвечника и кладя их на ковер из монет.
Бьярни издал скорбный стон.
– Помоги нам, Свейн, – сказал Сигурд.
Огромный викинг убрал весло и, откинув с лица мокрые от пота рыжие волосы, подошел к нам.
– Яйца Тора! Где ж это видано! – проворчал он, берясь вместе с Бьярни за один конец плота, в то время как Сигурд и я взялись за другой.
Притворившись, что не заметил брошенного в меня кислого взгляда, я скривился от невероятной тяжести ноши. Мы поднесли плот к борту и поставили его на ширстрек.
– Славные воины отдавали жизни за это серебро, – буркнул Орм, откинувшись назад при очередном взмахе весла.
– И ты отдашь, если не прикусишь свой чертов язык, – рявкнул Улаф.
Мы опустили плот за борт и бросили его. Вода захлестнула оленьи шкуры, и один из подсвечников, мелькнув серебряной молнией, исчез в темной глубине. На наше счастье, плот не перевернулся, а бойко, словно листик, поплыл по течению. Намокший мех оленя потемнел и стал гладким, как шкурка выдры.
– Теперь другие, – сказал Сигурд.
На оставшихся плотах мы спустили на воду сокровища, которые так нелегко нам достались. Почти сразу же «Змей» ускорил свой ход, поднявшись из воды. Грести стало проще. Но этим моя затея не ограничивалась, и мы с Сигурдом бросились к корме, чтобы посмотреть, сработала ли другая часть замысла. К моему ужасу, корабль епископа Боргона продолжал идти за нами, а Сигурд затрясся. Я хотел молить ярла о прощении, думая, будто он гневается на меня за то, что я зря погубил наши сокровища, и ярость его обрушится на меня, подобно Рагнарёку. Но он вдруг разразился громоподобным хохотом.
– Великий Один пустил по кругу рог с медом, когда ты родился, Ворон! – Ярл указал на воду за судном епископа. – Видит ли это твой красный глаз?
Я почувствовал, как мои пересохшие губы тоже расползлись в волчьей улыбке, когда из тумана появился второй франкский корабль: его нос был направлен к северному берегу, к которому прибился один из плотов с серебром, запутавшийся в корнях полузатопленной ивы. Второй плот застрял чуть дальше, на грязном мелководье, а еще два подпрыгивали на волнах за нашей кормой. С обоих императорских судов послышались крики, когда жадность вонзила зубы в людские души.
– Гляди-ка! – вскричал Сигурд. – Эти Христовы рабы не так уж сильно отличаются от остальных людей. Вылавливать из реки серебро им больше по нраву, чем биться с волками Одина.
Быть может, епископ Боргон побоялся сражаться с нами, а может, блеск монет ослепил его, как и людей не столь высокого звания. Так или иначе, взмахи весел головного корабля сделались реже, и кормчий направил его ко второму плоту, позлащенному зарей. Мы продолжали грести изо всех сил, пока солнце не поднялось, а франки не исчезли вдали. Мы воображали, как они взвешивают свою добычу и хлопают друг друга по спинам, радуясь, что прогнали язычников.
Вскоре Ньёрд послал нам ветер с юго-востока: видно, у богов иссяк запас уготованных для нас испытаний, и им самим захотелось отдохнуть. Бриз был достаточно силен, чтобы, идя по течению реки, бегущей на запад, мы могли поднять парус и сложить истертые водою весла. Над палубой «Змея», затрепетав, надулся выцветший красный парус в пятнах морских брызг. Высохшая соль посыпалась на викингов, что устало хлопотали перед мачтой, вылезая из кольчуг и расстилая шкуры возле дорожных сундуков. Асгот достал из своего мешка какую-то траву и, вооружившись чистой тряпицей, пытался собрать воедино рассеченное лицо Халльдора. Несчастный добела сжал кулаки, словно держал в каждом из них молот Тора. Его горло издавало низкий тренькающий звук, а одно колено непрестанно подпрыгивало. Улаф вынул стрелу из плеча Кальфа. Тот пробормотал что-то про огромную вонючую задницу Хели и потерял сознание. Кровь ручьем потекла по его испещренной белыми шрамами груди, животу и штанам. Англичанин Синрик, которому франкское копье рассекло горло, уже окоченел. Борода покойника была красна от крови, лицо бело, глаза неподвижно уставлены в небо, где кружили чайки. Друзья завернули его в два плаща и связали концы, намереваясь предать тело христианскому погребению, как только мы сойдем на берег, но Улаф предупредил их, что труп придется выбросить рыбам, едва он начнет вонять. Остальные воины сами себя лечили, и одному Одину было известно, не унесет ли кого-то из них раневая горячка.
Славен и любим богами ярл Харальд, многочисленны и могучи его воины, крепок и богат город… Но есть люди, которым не по нраву его сила. Один из них – сам конунг Горм, которому не нужны вассалы едва ли не могущественнее его. И вот однажды он столкнул лбами дружины двух соседей – Харальда и Рандвера, – пообещав первому свою помощь, но в решающий момент оставшись в стороне. Преданный им ярл со старшими сыновьями погибли, угодив в расставленную им ловушку, ибо конунг заранее вошел в сговор с Рандвером. Победителю отдали на поток и разграбление город Харальда, и спастись удалось лишь немногим.
IX век. Эпоха викингов. Время, когда полчища честолюбивых искателей приключений покидали родную Скандинавию и отправлялись за добычей на побережье Европы. Среди них были благородные воины и изгои общества, пираты и великие мореплаватели.Эти люди несли угрозу благополучию Англии, разоряли и жгли поселения и монастыри. Немногим из вступивших с ними в схватку удавалось остаться в живых. Но подмастерье плотника, попавший в плен к викингам, не просто выжил. Предводитель норвежцев Сигурд Счастливый посчитал, что боги связали воедино нить их судеб, и не только дал юноше имя Ворон, но и принял его в братство викингов, превратил в непревзойденного воина.
…Беспокойная судьба викинга забросила ярла Сигурда Счастливого и его неустрашимых бойцов в священный город Рим. Здесь «волчья стая» приняла участие в возрожденных гладиаторских боях, прельстившись на богатый приз серебром. Тут-то и приметил искусных северных воителей беглый византийский базилевс Никифор. В результате дворцовых интриг он потерял свой трон в Константинополе и теперь горит желанием уничтожить самозванца, захватившего власть в империи. Плата за острую сталь и горячую кровь предложена немалая – Никифор пообещал буквально озолотить Сигурда и его викингов.
Автор книги, Лоррейн Кальтенбах, раскопавшая семейные архивы и три года путешествовавшая по Франции, Германии и Италии, воскрешает роковую любовь королевы Обеих Сицилий Марии Софии Баварской. Это интереснейшее повествование, которое из истории отдельной семьи, полной тайн и загадок прошлого, постепенно превращается в серьезное исследование по истории Европы второй половины XIX века. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
В четвертый том собрания сочинений Р. Сабатини вошли романы «Меч ислама» и «Псы Господни». Действие первого из них приходится на время так называемых Итальянских войн, когда Франция и Испания оспаривали господство над Италией и одновременно были вынуждены бороться с корсарскими набегами в Средиземноморье. Приключения героев на суше и на море поистине захватывающи. События романа «Псы Господни» происходят в англо-испанскую войну. Симпатии Сабатини, безусловно, на стороне молодой и более свободной Англии в ее борьбе с притязаниями короля Филиппа на английскую корону и на стороне героев-англичан, отстаивающих достоинство личности даже в застенках испанской инквизиции.
Эта книга – увлекательное путешествие через культурные слои, предшествовавшие интернету. Перед читателем предстает масштабная картина: идеи русских космистов перемежаются с инсайтами калифорнийских хиппи, эксперименты с телепатией инициируют народную дипломатию и телемосты, а военные разработки Пентагона помогают создать единую компьютерную сеть. Это захватывающая история о том, как мечты о жизни без границ – географических, политических, телесных – привели человека в идеальный мир бесконечной коммуникации. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Библиотека проекта «История Российского государства» — это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков. Иван Дмитриевич Якушкин (1793–1857) — один из участников попытки государственного переворота в Санкт-Петербурге в 1825 году. Он отказался присягать Николаю I, был арестован и осужден на 25 лет каторжных работ и поселение. В заключении проявил невероятную стойкость и до конца сохранил верность своим идеалам.
Средневековая Восточная Европа… Русь и Хазария – соседство и непримиримая вражда, закончившаяся разрушением Хазарского каганата. Как они выстраивали отношения? Почему одна страна победила, а вторая – проиграла и после проигрыша навсегда исчезла? Одна из самых таинственных и неразрешимых загадок нашего прошлого. Над ее разгадкой бьются лучшие умы, но ученые так и не договорились, какое же мнение своих коллег считать общепринятым.
Эта книга — история двадцати знаковых преступлений, вошедших в политическую историю России. Автор — практикующий юрист — дает правовую оценку событий и рассказывает о политических последствиях каждого дела. Книга предлагает новый взгляд на широко известные события — такие как убийство Столыпина и восстание декабристов, и освещает менее известные дела, среди которых перелет через советскую границу и первый в истории теракт в московском метро.
Лорд Люсьен Сен-Клер, герой войны с Наполеоном, красавец, щеголь и покоритель женщин, легко вскружил голову подопечной лорда Карлайна, прекрасной мисс Грейс Хетерингтон. Но и Сен-Клер был покорен красотой девушки, ее прямодушием и искренностью. Впрочем, у него не было серьезных намерений в отношении Грейс, разве что добавить ее в качестве интересного экземпляра к его донжуанскому списку. Судьбе было угодно, чтобы ночью Люсьен по ошибке попал в спальню Грейс, и в самый неподходящий момент туда же заглянула леди Карлайн.
Гейбриел Фолкнер, герой войны, аристократ и красавец, неожиданно для себя унаследовал графский титул, огромные капиталы и… трех незамужних дочерей прежнего графа. Взвесив все за и против, новоиспеченный граф Уэстборн решает жениться на одной из них. Девицы, однако, отказывают ему. Более того, младшие сбежали из родового поместья, а старшая, леди Диана, без его разрешения явилась в Лондон. Гейбриел понимает, почему три его подопечные повели себя таким образом. Причина — в его прошлом. И вдруг Диана неожиданно соглашается стать его женой.
Ханна Мэллой, выросшая в богатой респектабельной семье, оказалась на улице, где не было не только комфортабельных отелей и шикарных магазинов, но и даже булыжных мостовых с аккуратными тротуарами и уличным освещением. Однако привел сюда девушку не злой рок, а непокорный нрав — она сбежала из-под венца, покинув буквально у алтаря ненавистного жениха, выбранного отцом, чтобы упрочить и без того процветающий семейный бизнес. Понимая, что отец не сдастся и наймет лучших сыщиков, чтобы вернуть беглую дочь, Ханна решает вступить в фиктивный брак.
Заключительная часть трилогии – «Черный тополь» – повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.