Сыновний бунт - [50]
— А предел есть? — озадаченный услышанным, спросил Иван Лукич. — Чтобы выше которого…
— Нету! — Смело заявил Нечитайлов. — Предела нету, потому что все наше движение подчинено разуму человека, его воле, а человеческая мысль беспредельна… Она не знает преград… Пример свежий — спутники, ракеты…
Нечитайлов вдруг умолк и, запрокинув голову, долго смотрел в чистое, озаренное светом небо.
— Только вот что я тебе скажу, Иван Лукич, как другу. — Нечитайлов все так же не отрывался от неба и говорил негромко, мечтательно. — Буду говорить иносказательно, но понятно… И знать тебе это надобно. Твой, Иван Лукич, полет многих и радует и удивляет. Да, да, именно удивляет! Ты в почете, ты достиг такой высоты, что может закружиться голова — это тоже бывает. Но знай, Иван Лукич, такой твоя высота вечно не будет. Почему? Жизнь, она, брат, тоже в полете, не застаивается. И в той жизни явится человек, у которого потолок окажется куда выше твоего, и тогда берегись! Обойдет, обгонит… — Да чего же мне бояться?
— Отсталости — вот чего бойся… Отсталому, ох, как плохо!.. Вот и я когда-то был… А! Бросим об этом! Выпьем за твою, Иван Книга, высоту, за то, чтобы ты никогда не снижался и чтобы потолок твой поднимался все выше и выше…
Иван Лукич выпил неохотно. Желая переменить разговор, он спросил:
— Ну, а ты что? Пришёл прогуляться?
— Улетаю. — Суровое лицо летчика стало гордым, смелым. — Да, улетаю, друг, улетаю…
— И далек твой путь?
— Да как тебе сказать, — небрежно ответил Нечитайлов. — ещё не решил. Мой штурман, каналья, тоже об этом не подумал. Так что я ещё не знаю, с каким ветром умчусь. Может, лягу курсом на Ташкент, а может, на Кишинев… Как думаешь, куда лучше?
— Да это как-то трудно сказать, — уклончиво ответил Иван Лукич. — Признаться, затрудняюсь…
— Ачего затрудняться? — перебил Нечитайлов. — И удивляться абсолютно нечему, друг! Куда пожелаю, туда и полечу. Деньги? А что такое есть деньги? Ничто! Главное — человек, а деньги пустяк! Меня каждый экипаж возьмет с радостью. Я только Скажу: «Эй, орлята, дайте старому беркуту кусочек неба и крохотку быстрого ветра с грозой, и пусть он ощутит прежнюю свою радость и малость помолодеет…» И тут же я слышу: «Просим, Антон Никифорович, просим к нам, у нас дорога самая дальняя, и на трассе ожидается ветер с грозой». И другие тоже зовут к себе: «Может, хотите, Антон Никифорович, прогуляться до Тбилиси? Красивейший город на всем земном шаре, великолепный виноград, шашлыки по-карски… А какие вина!» И Нечитайлов берет курс на грузинскую столицу. И вот отставной командир воздушного корабля прогуливается по проспекту Руставели. Погуляю, погляжу, как живут грузины, и опять в небо…
XXIX
Потекли, полились воспоминания… Иван Лукич делал вид, будто внимательно слушал: изредка кивал головой и для приличия улыбался. Однако он не слышал ни того, в какие города летал бывалый летчик, ни того, что он там видел. Иван Лукич думал о том странном «потолке», который существует, оказывается, даже в небе. И, собственно, удивлял и озадачивал его как раз не небесный потолок, а земной, которого тоже, оказывается, никто не видел. То, что где-то в небесной синеве есть такая условная черта, выше которой самолету не подняться, казалось Ивану Лукичу понятным, — там, в небе, все может быть, и до этого Ивану Лукичу дела нет. Но то, что незримый потолок, как утверждал Нечитайлов, существует на земле, у людей, и касается их жизни и работы, — такое раньше и в голову ему не приходило.
Теперь же рассказ Нечитайлова засел в голове, и почему-то думать об этом Ивану Лукичу было неприятно. «Это у меня, Ивана Книги, есть потолок? — размышлял он. — В чем же он? В делах моих, в славе моей? И такую чертовщину придумал этот истребитель!» В это время Нечитайлов восторженно говорил о Батуми, о солнце, о море, а Ивану Лукичу слышался чужой, незнакомый голос: «Паришь в небесах… Жизнь, она тоже в полете… Самолеты, как и люди, бывают разные… а родится новый мотор…»
Глаза тяжело смыкались, на лице усталость и грусть.
— Иван Лукич, да тебя что, в сон клонит?
— Нет, я слушаю. Ты рассказывай, рассказывай…
— Да, так в Самарканде у меня был презабавный случай. Иду по главной улице…
И опять басовитый голос Нечитайлова удалялся и исчезал, а чей-то другой, внутренний голос говорил: «Ну и пусть он себе расхаживает по Самарканду, а ты, Иван Лукич, живи в Журавлях, трудись и не бойся… Никакие потолки тебе не страшны, а такой человек, какой мог бы взлететь выше тебя, ещё не родился, да скоро и не родится…» Иван Лукич улыбался, а Нечитайлов думал, что улыбку эту на усатом лице друга вызвал забавный случай… Иван же Лукич/улыбался потому, что жизнь ему впервые показалась какой-то странной и непонятной. «Ежели к ней приглядеться, — думал он, — сложное в ней устройство, ни в каком механизме такого устройства нету… Ты идешь, а тебя могут обогнать, и тебе надо стараться… Как это он сказал? Отсталому, ох, как плохо… Да, это верно, ты тут, Нечитайлов, прав: нелегко приходится тому, кто задних пасет…»
Иван Лукич усмехнулся в усы, а Нечитайлов ещё с большим жаром начал рассказывать о Кишинёве… Иван Лукич выпил остаток коньяка, прислушался к тому, о чем говорил Нечитайлов. Хотел не думать о потолке и не мог. Не избавился Иван Лукич от этих назойливых мыслей и после того, когда Нечитайлов неожиданно улетел с каким-то экипажем не то в Ленинград, не то в Хабаровск. Иван Лукич проводил летчика до железной ограды. У калитки они обнялись и расцеловались.
У каждого писателя, то ли в Сибири, то ли на Украине, на Волге или Смоленщине, есть свой близкий сердцу родимый край. Не случайна поэтому творческая привязанность Семена Бабаевского к станицам и людям Кубани, ибо здесь и есть начало всему, что уже сделано и что еще предстоит сделать. И мы признательны писателю за то, что он берет нас с собой в путешествие и показывает свой родной край, бурную реку Кубань и хороших людей, населяющих ее берега.Л. ВЛАСЕНКО.
В романе «Станица» изображена современная кубанская станица, судьбы ее коренных жителей — и тех, кто остается на своей родной земле и делается агрономом, механизатором, руководителем колхоза, и тех, кто уезжает в город и становится архитектором, музыкантом, журналистом. Писатель стремится как бы запечатлеть живой поток жизни, те радикальные перемены, которые происходят на селе.
Новый роман известного советского писателя Семена Бабаевского посвящен жизни послевоенной деревни на Ставропольщине. В романе переплетаются две сюжетные линии: одна — лирическая, другая — производственная. Повествование ведется от лица журналиста Михаила Чазова, работающего в одной из московских газет. Уроженец хутора Привольного, он приезжает в родные края и видит не только внешние перемены, но и глубокие внутренние конфликты, острые столкновения нового со старым.
Удостоенный Государственной премии роман «Свет над землей» продолжает повествование о Сергее Тутаринове и его земляках, начатое автором в романе «Кавалер Золотой Звезды». Писатель рассказывает о трудовых подвигах кубанцев, восстанавливающих разрушенное войной сельское хозяйство.
Удостоенный Государственной премии роман «Свет над землей» продолжает повествование о Сергее Тутаринове и его земляках, начатое автором в романе «Кавалер Золотой Звезды». Писатель рассказывает о трудовых подвигах кубанцев, восстанавливающих разрушенное войной сельское хозяйство.Содержание повести «Сухая Буйвола» — приключения двух мальчиков, пускающихся в далекое путешествие к чабанам по степной речке Егорлык, с открытием Невинномысского канала она становится полноводной рекой, что заставляет юных героев преодолеть много непредвиденных ими опасностей и трудностей.
В том вошли: роман «Родимый край», где воссозданы картины далекого прошлого, настоящего и будущего Кубани, и роман «Современники», посвященный сегодняшним насущным проблемам колхозного кубанского села.Романы роднит не только место действия, но и единство темы — любовь к родной земле и советский патриотизм.
Новый роман заслуженного писателя Мордовской республики Андрея Куторкина представляет собой социально-историческое художественное полотно жизни мордовской деревни на рубеже прошлого и нынешнего столетий. Целая галерея выразительных образов крестьян и революционной интеллигенции выписана автором достоверно и впечатляюще, а события воссозданы зримо, со множеством ярких бытовых деталей.
В книгу известного ленинградского писателя Александра Розена вошли произведения о мире и войне, о событиях, свидетелем и участником которых был автор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие романа развертывается в разгар войны. Советские войска только что очистили город от фашистских захватчиков. Война бушует еще совсем рядом, еще бомбит город гитлеровская авиация, а на территории сожженной, разрушенной и стынущей в снегах ткацкой фабрики уже закипает трудовая жизнь.Писатель рисует судьбу семьи потомственных русских пролетариев Калининых. Замечательные люди вышли из этой семьи — даровитые народные умельцы, мастера своего дела, отважные воины. Мы входим в круг их интересов и забот, радостей, горестей, сложных семейных и общественных отношений.
Советские люди, герои „Ревущих сороковых", побеждают суровые условия плавания и овладевают искусством охоты на китов. Более того, китобойный промысел сближает их, закаляет волю.
ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ АРДАМАТСКИЙ родился в 1911 году на Смоленщине в г. Духовщине в учительской семье. В юные годы активно работал в комсомоле, с 1929 начал сотрудничать на радио. Во время Великой Отечественной войны Василий Ардаматский — военный корреспондент Московского радио в блокадном Ленинграде. О мужестве защитников города-героя он написал книгу рассказов «Умение видеть ночью» (1943).Василий Ардаматский — автор произведений о героизме советских разведчиков, в том числе документальных романов «Сатурн» почти не виден» (1963), «Грант» вызывает Москву» (1965), «Возмездие» (1968), «Две дороги» (1973), «Последний год» (1983), а также повестей «Я 11–17» (1958), «Ответная операция» (1959), «Он сделал все, что мог» (1960), «Безумство храбрых» (1962), «Ленинградская зима» (1970), «Первая командировка» (1982) и других.Широко известны телевизионные фильмы «Совесть», «Опровержение», «Взятка», «Синдикат-2», сценарии которых написаны Василием Ардаматским.
Из предисловия:…В центре произведения отряд капитана Трофимова. Вырвавшись осенью 1941 года с группой бойцов из окружения, Трофимов вместе с секретарем райкома Глушовым создает крупное партизанское соединение. Общая опасность, ненависть к врагу собрали в глухом лесу людей сугубо штатских — и учителя Владимира Скворцова, чудом ушедшего от расстрела, и крестьянку Павлу Лопухову, потерявшую в сожженной фашистами деревне трехлетнего сына Васятку, и дочь Глушова Веру, воспитанную без матери, девушку своенравную и романтичную…