Сын вечности - [67]

Огонь затухает, и я чувствую себя слабой и пустой. Я ковыляю обратно к Атласу, ложусь рядом с ним, пристраиваю голову у него на груди и засыпаю, хотя он не обнимает меня.

Тридцать восемь. Прах. Марибель

Я встретила Атласа на Бруклинском мосту.

Мы пришли туда с Айрис, чтобы разобраться с тремя небожителями, которые грозили всех убить, если инспекторы не отпустят их главаря из тюрьмы. Момент был романтический, поскольку посадили их главаря наши родители. Но на нас устроили засаду: те, кого мы считали жертвами, вышли из машин и напали на нас. Мы думали броситься в Ист-ривер, но нам нужно было доказать, что мы чего-то стоим. Один небожитель телекинезом прижал меня к стене и готовился метнуть мне в грудь кинжал. Если бы не Атлас, который реально свалился с неба и скинул его с моста, я бы была мертва. Я узнала его по его показушному инстаграму. Но в жизни Атлас оказался предан делу. Как и Уэсли, который с невероятной скоростью уносил людей из опасных мест. Один из небожителей попытался сбить Атласа на землю, но я ударом закинула его в лобовое стекло машины. Атлас поблагодарил меня за то, что я спасла его жизнь, и я ответила, что мы квиты.

А сегодня вместо того, чтобы прикрыть его, я его убила.

Я час торчу в нашей комнате одна, пробиваю дыры в стенах, ору и плачу в подушку, которая пахнет им. Я хочу лежать с ним рядом, хочу чувствовать, как с плеч падает вселенский груз, пока он обнимает меня, – как будто в мире остались только мы вдвоем.

Мама и папа всегда казались мне такими смелыми, когда уходили спасать мир, который ненавидел их, не скрывая свои эмоции. Я росла, восхищаясь ими. Даже после Блэкаута я была готова влюбиться и сражаться за свою любовь. Но мне не стоило ничего говорить. Джун могла убить кого угодно, но она выбрала Атласа, чтобы уничтожить меня. Мои родители хотя бы погибли вместе.

Я бреду по коридорам и нахожу ребят в зале для совещаний. Уэсли съежился у стены и всхлипывает, иногда даже пинает пол. Эмиль, Брайтон и Пруденция сгрудились вокруг яйца. При виде меня они замирают. Ева массирует Айрис спину. Айрис тоже оцепенела.

– Где Атлас? – спрашиваю я.

– Марибель, я ничего не могла… – говорит Ева.

– Я знаю, что ты не могла его вылечить. Где он?

– Внизу, в комнате Уэсли.

Мне снова становится жарко, я не могу контролировать себя. Таинственное огненное кольцо может убить всех в этой комнате. Ну да, логично, я же теперь убийца. Парень, которого я любила больше всех на свете, погиб из-за меня.

– Что со мной не так? – Рядом нет Атласа, который бы меня успокоил. – Я перегреваюсь.

– Может, так развивается твоя сила? – предполагает Ева.

– Но моя сила – левитация. Развитием был бы полет дальше и выше.

– Ты уверена, что среди твоих предков не было огненных чародеев? – спрашивает Брайтон.

Все, кроме Айрис, задумываются.

– Ты что-то знаешь, – говорю я ей.

Она избегает моего взгляда.

– Никто не знал… никто не думал, что это случится. Мои родители верили, что твоя сила достигла предела. Просто все произошло довольно поздно. Твоя кровь мерцает, и нет больше никаких признаков того, что ты…

– Кто?

– Что ты призрак. Это пламя феникса, Марибель. Твои силы развивались не как у Эмиля. Сначала способность летать, а потом – огонь.

Я уже готова взорвать это здание до основания.

– И откуда ты все это знаешь?

– Мне рассказали по секрету. Весьма необычно, что у тебя есть обе группы способностей, особенно если учесть… что у Батисты их не было. Он владел только огнем феникса.

– Какое отношение ко мне имеет Батиста?

– Не может быть! – Брайтон зажимает рот ладонью.

– Лестор и Аврора тебя вырастили. Они твои родители, но…

– Хватит, Айрис, не нужны мне твои секретные данные. Я Люцеро. На этом все.

– Ты дочь Батисты и Сьеры, Марибель. Насколько нам известно, ты первый ребенок призрака и небожителя.

Все молчат. Даже Уэсли прекращает плакать и недоверчиво смотрит на меня. Эмиль – единственный в этой комнате, кто может представить, что я испытываю, и то не до конца. Мой биологический отец – его прошлое воплощение. Я не представляю, почему мама и папа решили воспитывать меня как родную и почему такое вообще могло произойти. Чья это была идея? Батисты и Сьеры? Финолы и Конрада? Почему мне никто ничего не объяснил? Почему держали это в тайне?

И еще один вопрос, от которого особенно больно.

– Кто еще знает?

– Никто, – отвечает Айрис.

Даже Ева качает головой.

– Айрис, почему ты ей не сказала? Это же не какие-то секретные сведения. Это ее семья.

– Я дала слово! Марибель, я не хотела тревожить твое прошлое. Это не мое дело.

– Да какого хрена! Ты единственная, кто был в курсе. Атлас умер, не узнав настоящей меня. Я могла умереть, не зная, кто я.

– Мое дело – тебя защищать. Этого хотели Лестор и Аврора.

– Не смей использовать память о них против меня! – И я вдруг понимаю, зачем Айрис поддерживала эту ложь. – Звезды! Неудивительно, что ты держала все в секрете. Ты думала, что если я узнаю, кто мои родители, то потребую сделать меня руководителем группы!

Айрис вскакивает и бьет по столу с такой силой, что кулак уходит в столешницу.

– А ты что-нибудь сделала, чтобы мне помочь? Ты была моей лучшей подругой, почти сестрой, но все равно обрушивалась на меня, если что-то шло не так, и никогда не признавала моей заслуги в победе! Я жизнь положила, чтобы командовать этой группой. – Не помню, когда я последний раз видела Айрис плачущей. – Тебе плевать, что мне больно, ты думаешь, что я непробиваемая, такая сильная и вытащу что угодно. Срочные новости, Марибель. Блэкаут и мне тоже разбил сердце, спасибо за беспокойство.