Сын вечности - [11]

Обычно у меня нет секретов от Брайтона, но этот я никому не расскажу. Он уезжает в Калифорнию через два дня, и это мой шанс повзрослеть, преобразиться. Мое собственное маленькое возрождение. Я буду изо всех сил учиться – на этот раз как следует, не брошу через неделю. И начну готовиться к рождению Грейвсенд и эмоциям Брайтона, когда он увидит, каким спецом по фениксам я стал. Мне нужно подружиться с Кирком, потому что тогда я смогу позвать Брайтона обратно в Нью-Йорк, чтобы он снял эксклюзивный ролик о Грейвсенд для своего сериала.

Если я это вытяну, может, я перестану чувствовать себя ребенком, хотя у нас разница всего семь минут.

Может, я больше не буду просто помощником.

Шесть. Небожители Нью-Йорка. Брайтон

Мой последний день в Нью-Йорке начинается хреново.

Сегодня полгода с папиной смерти. Ма меня игнорирует, потому что я предпочел собирать вещи, а не разговаривать о своих чувствах. Я решил отвлечься, заполучив одобрение в интернете, и потому запостил новый эпизод. Кучи комментов и новых просмотров не было, фанаты оказались разочарованы, мягко говоря. Им неинтересен младший менеджер турагентства, который нанимает телепортаторов для перевозки небожителей – их не пускают на самолеты, потому что их силы считаются опасными. Вместо этого меня закидали вопросами, почему я не взял интервью у Атласа и Марибель, как будто инспекторы любезно ушли бы попить кофе, пока я занимался бы делом.

Иногда фанаты ведут себя глупо.

Ко всему прочему мы сильно опоздали на пятничный праздник мечтателей из-за Эмиля, а пробиваться через толпу в Центральном парке – настоящий ад. Я хочу, чтобы мое шоу вышло за пределы ютьюба – лучше всего заполучить ток-шоу в прайм-тайм, конечно, – но тот невероятный контент, который я мог бы снять за последние пару часов, так и не родился, потому что Эмиль работал над каким-то проектом мечты, о котором не рассказывает мне и Пруденции. Не знаю, что у него за тайны, но я бы не ждал ничего грандиозного от загибающегося музея. Но так как Эмиль все еще злится из-за позавчерашней встречи с инспекторами, я пообещал ему, что мы пойдем все вместе.

В парке выстроились несколько десятков инспекторов. Эмиль паникует, тяжело дышит и выглядит реально подозрительно.

– А что, если это они в нас стреляли?

– Сомневаюсь.

– Тебе-то откуда знать?

– Хочешь уйти? – спрашивает Пруденция.

Он смотрит на меня. Не знаю, как я выгляжу, но он мотает головой.

Отлично.

Я понимаю, что взрывающиеся здания и бросающиеся заклинаниями инспекторы кого угодно заставят понервничать, но меня это как-то не тронуло. У меня тревога – если ее вообще можно так назвать – всегда воспринимается умом и никогда не выбивает из колеи, как Эмиля. Даже когда меня что-то действительно напрягает. Как, например, тогда, когда стали приходить письма из колледжей, и тот, куда я хотел больше всего, поставил меня в список ожидания.

– Простите, я все порчу, – говорит Эмиль, когда мы проходим мимо инспекторов.

– Ничего ты не портишь, все будет хорошо, – отвечаю я. Это лучшее, что я могу придумать, хотя я не уверен, что тут в принципе можно найти правильные слова, чтобы успокоить Эмиля или залечить его ментальные раны.

Я люблю брата, но нам нужно провести какое-то время друг без друга. Переехав в Лос-Анджелес, я смогу сосредоточиться на себе. Эмилю придется постараться и научиться заботиться о себе, когда меня нет рядом. Это пойдет нам на пользу. Братья не должны посвящать жизнь друг другу.

Я изо всех сил стараюсь не падать духом, особенно если учесть, что на этой неделе Пруденция уже видела меня грустным, но на поле сидит куча зрителей на пледах, мы ужасно далеко от куполообразной сцены, и я уже упустил естественный свет, пригодный для съемки. Я все равно достаю камеру.

Венценосный мечтатель ничего для меня не сделал после своего появления в небе, но, может быть, сегодня созвездие бросит мне кость – и я сделаю пристойный контент.

Мы уже пропустили интервью моей любимой художницы Гималии Лим – ее первое публичное появление после того проекта, где она летала над Бронксом и зарисовывала самые неприятные и опасные его районы, убеждаясь, что люди так просто ничего в них менять не станут. Почему мне придется смотреть это на чужом канале, а сейчас надо сидеть и слушать группу Дуба? Я отписался от него в инстаграме несколько месяцев назад, потому что он перестал постить видео о своей растущей силе и начал публиковать фотки без рубашки, чтобы хайпануть, при этом задавая подписчикам вопросы, не имеющие никакого отношения к его рельефному прессу. Я тщательно изучил его аккаунт и вынужден отдать ему должное: его мышцы интересуют людей куда больше колдовских подвигов. Всем нам приходится делать то, что приходится, чтобы стать знаменитыми.

Я настраиваю камеру для главного события, когда передо мной встает небожительница. Фальшивая светящаяся в темноте татуировка выглядит очень круто, но просмотров она мне не принесет.

– Все в порядке? – спрашивает Пруденция.

– Она мне все загораживает, – отвечаю я.

– Оставь ее в живых. Может быть, она не привыкла использовать свою силу у всех на глазах. – Пруденция кладет руку мне на плечо и смотрит в глаза. – Убери камеру, Брайтон. Это наш последний вечер вместе.