Сын Валленрода - [90]

— Поймали что-нибудь?

Станислав вытащил из воды садок с довольно крупной плотвой.

— Пожалуйста, ужин на двоих! — помахал он садком. — Рыбалка — это самый лучший отдых после грохота русской артиллерии. К сожалению, мой отпуск скоро заканчивается.

Офицер успокоился. Сам он говорил довольно бегло по-немецки и должен был, несомненно, отметить безукоризненный акцент Станислава.

— По инструкции никому нельзя находиться под мостом, — сказал он, — но для вас мы сделаем исключение. Желательно, однако, чтобы больше никто вас здесь не заметил. В противном случае у меня могут возникнуть неприятности. Вы, разумеется, понимаете, что я имею в виду?

Станислав прекрасно все понимал. Он поблагодарил и сказал, что в знак признательности охотно поделится уловом. Тем более что ему все равно негде поджарить рыбу.

— Можете это сделать у нас, — сказал офицер. — Мы имеем очень неплохого повара. Дайте ему вашу рыбу, и он поджарит ее на сковороде.

— С удовольствием. Позвольте вам также предложить…

Венгр позволил. Они здесь умирают от скуки. Отдельный венгерский взвод, который забросили куда-то к черту на кулички. Война и скитальческая жизнь им уже осточертели, и они тосковали по дому. Совместный ужин с прибывшим с фронта в отпуск немецким офицером вносил разнообразие в их невыносимо нудную жизнь. Станислав провел с ними несколько вечеров. Вернее с поручиком Самушей из Дьора, который вел себя чрезвычайно тактично, сохраняя в то же время по отношению к нему некоторую дистанцию. До войны он был служащим какого-то банка. От души сожалел, что Станислав не разбирается в тонкостях финансовых операций. Для него не существовало более захватывающей темы для беседы, но здесь, к сожалению, ему не с кем об этом поговорить. Война. Сейчас идет подсчет только на убитых и раненых. Самушу мобилизовали в армию как резервиста, когда он уже давно позабыл о том, что когда-то был офицером. Если бы венгры не рождались сразу со шпорами, из него наверняка не получился бы хороший солдат.

Уже на второй вечер Самуша обратил внимание, что герр Дроппе не похож на типичного немца. Он прямо сказал Станиславу об этом: «Вы не произносите тостов за фюрера и не долдоните без устали о победе. И правильно делаете. Разве не лучше выпить за семью? За жену и детей, которые дома истосковались, думая о нас? Фюрер вполне может обойтись и без нас. А если даже и не сможет… в истории уже столько было разных фюреров. Может быть, я сказал что-нибудь лишнее? Надеюсь, герр фельдфебель, вы не будете за это в претензии на меня? Я очень уважаю немцев, но Гитлер — это совсем другой вопрос. Он привносит в эту войну ненужную жестокость. Война сама по себе достаточно жестока. Она страшна и без демонов устрашения.

От свежеподрумяненной рыбы шло благоухание, а вино, которое Самуша выставил на стол, имело тонкий аромат и чуть сладковатый привкус. Станислав заметил, что он также имеет собственное мнение о войне, но говорить об этом ему было бы намного легче, если бы он был венгром. В целом, однако, он разделяет точку зрения Самуши. В особенности, в том, что касается методов обращения немцев с населением оккупированных территорий. Здесь, действительно, есть что-то нечеловеческое. Может быть, он и не должен этого высказывать, но бывают моменты, когда ему стыдно, что он немец, СС и гестапо ведут себя словно банда головорезов, и ему, Иосифу Дроппе, приятно, что Самуша не отождествляет с ними обыкновенных немецких солдат, к которым он причисляет и себя.

Венгр сориентировался, что они затронули слишком щекотливую тему, и начал осторожно менять направление разговора. Правда, получалось это у него не очень гладко. В глубине души он, видимо, терпеть не мог Гитлера. Станислав пытался мысленно прикинуть, какую пользу могли бы принести венгры, окажись они вдруг «по другую сторону баррикады». Взвод хорошо вооруженных венгров — это сила, которой никак нельзя пренебрегать. Способ, каким Станислав и его друзья собирались привлечь их на свою сторону, можно было назвать в равной степени как жестоким, так и гуманным. Но он не должен был решать моральные аспекты данной операции. В его задачу входило выполнить приказ — и ничего больше.

И тут произошло совершенно непредвиденное обстоятельство, выбившее его из колеи. Утром, как обычно, он сел в поезд, это был день, на который назначили проведение операции. Станислав должен был появиться у реки В назначенный час и заманить обоих часовых одновременно в одно место. Требовалось снять их с моста сразу и главное без шума. Сделать это было довольно просто, после чего Станислав переходил к выполнению более сложной задачи. Предстоял принципиальный разговор с Самушей. При мысли об этом Станиславу становилось не по себе. Как он будет протекать, какой примет оборот? Судьба этих нескольких десятков венгров зависела полностью от результатов переговоров.

Станислав вошел в купе «только для немцев» и взглянул в окно. По перрону бежали опаздывавшие к поезду пассажиры. В купе он был один. Утренние лучи солнца освещали грязное оконное стекло, в купе было душно. Он опустил стекло и жадно втянул свежий воздух.