Сын Валленрода - [92]

Люся была права. В этом мундире он мог бы сравнительно безопасно проникнуть к Леонову или по крайней мере выяснить обстановку. Но как раз через полчаса он должен быть на берегу. Партизаны уже ждали его там.

— Это исключено, — сказал Станислав. — Я готов поехать с тобой в любое другое время, но только не сейчас.

— Боишься?

Станислав оторопел.

— Не знаю, дело не в этом. Я должен выйти на следующей станции. И ты тоже сойдешь со мной.

Она окинула его холодным, полным ненависти взглядом.

— Забыл… Обо всем забыл. И о том, кто тебя вытащил из Шепетовки, кто спрятал от жандармерии… Никто не сделал для тебя больше, чем Леонов. Над ним нависла смертельная опасность! А тебе, видите ли, надо выходить на следующей станции! И это для тебя сейчас самое главное!

Станислав пытался успокоить ее. Он объяснял ей, что ничего не забыл, что сам расстроен, не знает, как ему поступить. Ясно только одно — он не может разорваться и быть одновременно в двух местах. Она должна постараться его понять. Он стольким обязан и так благодарен доктору, что пошел бы ради него и в огонь и в воду, но именно сейчас его ждут в другом месте. И не могут без него обойтись. Он ведь не на прогулку собрался. Ему поручено провести ответственную операцию. Он обязан оправдать их доверие. Ужасно, что его задание и ее поездка совпали по времени, но у него нет другого выхода. Да разве сможет он чем-нибудь помочь? Сама она едет прямо в расставленную ловушку и ничего не сможет предотвратить. Слишком поздно.

Поезд начал замедлять ход. Станислав мягко взял ее за руку. Она снова вырвалась.

— Оставь меня! Я с места не сдвинусь!

Безрассудное упрямство, вызванное перенесенным кошмаром. Станислав сказал, что ссадит ее силой. У Люси из глаз брызнули слезы, Она спрятала руки за спину и забилась в угол, всхлипывая, сквозь рыдания, она говорила о своем горе. Обвиняла его в том, что не сказал ей правду о себе. Что она узнала обо всем только во время следствия. Какой-то угрюмый унтер-офицер жандармерии кричал на нее, что она полька и потому прячет поляка. И не верили ей, что она не знала. Как было трудно, сколько она тогда пережила. А сейчас снова из-за него попадет в руки гестапо.

Станислав силой выволок ее из угла. Она немного успокоилась и позволила вывести себя из купе. Поезд остановился. Не выпуская ее руки, словно она была упрямым обиженным ребенком, Станислав вышел с ней из вагона. Они стояли на маленьком безлюдном полустанке почти в открытом поле. Не отпуская ее, Станислав думал, что ему теперь делать с ней. С собой он не мог ее взять. Не позднее, чем через час здесь разыграются весьма необычайные события.

Станислав решил показать ей дорогу, по которой партизаны будут отходить после операции, наказав ей терпеливо его ждать в каком-нибудь укрытии. Они заберут ее на обратном пути. Люся покорно шла рядом с ним вдоль еще не ушедшего поезда. Решив, что она успокоилась, Станислав отпустил ее руку.

Поезд тронулся. Люся прошла еще несколько шагов, посмотрела на него тем же холодным взглядом, каким смотрела в купе, и вдруг, круто повернувшись, вскочила на ступеньку проплывающего мимо них вагона. Станислав бросился за ней. Ухватившись одной рукой за поручень, он пытался другой вынудить ее спрыгнуть. Стоя на ступеньке, Люся мертвой хваткой вцепилась в поручни. Поезд набирал скорость. Удерживаться на ступеньке раскачивающегося вагона становилось все более небезопасно. Станислав сдался. Он отпустил ее руку, затем поручень и спрыгнул, пропахав сапогами гальку на перроне.

— Люся, прыгай! Люся, не ходи туда!

Она сумела подняться в тамбур и теперь стояла на площадке у вагонной двери. Держа ее открытой, молча глядела в его сторону. Наконец дверь захлопнулась. Станислав какое-то время видел еще ее волосы, развевающиеся в открытом окне, и маленькие, белые девичьи руки.

— Не хо-ди ту-да!

Но она, кажется, его уже не слышала. Поезд с грохотом удалялся. Станислав стоял, сжав губы в бессильном отчаянии. Хвост последнего вагона таял вдали. Он не мог простить себе, что раньше времени поверил в ее благоразумие.

Впереди на перроне стоял начальник полустанка со свернутым сигнальным флажком и с интересом присматривался к нему. Станислав круто повернулся спиной. Внезапно его осенила мысль. На полустанке должен быть телефон. Он нетерпеливо зашагал к начальнику. Подойдя к нему, он сказал, что должен немедленно позвонить. Железнодорожник не сразу сообразил, чего от него хотят. Но затем проводил Станислава в дежурку, покрутил ручку телефонного аппарата и подал трубку.

— Соедините меня с городской больницей в Славуте, — сказал Станислав по-немецки. Сначала в трубке раздалось потрескивание, после чего связь наладилась. — Позовите доктора Леонова, немедленно! — Он довольно долго ждал, глядя в окно на одиноко поблескивающие на солнце рельсы. Наконец до него донесся знакомый голос Федора Федоровича:

— Я слушаю, Леонов…

Станислав обрадовался, что Леонов взял трубку. Но как ему сказать о грозящей опасности? Телефон наверняка прослушивается.

— С вами говорит Шульга. Лейтенант Шульга из Шепетовки. Петер Шульга, вы меня помните?

— Да-да! Конечно! Но я прошу вас мне не звонить. Я арестован. Здесь возле меня сидят двое ваших…