Сын Ра - [126]

Кроме того, неожиданно для самого себя, я заработал в институте репутацию просто «зашибательского» и «офигенно» отзывчивого парня, всегда готового прийти на помощь своим «дорогим» московским сослуживцам. А получилось это так.

По заведенной многолетней традиции во ВНИИ МВД РФ для всех научных сотрудников института был установлен свободный график посещения. Это означало, что всего раз в неделю офицер должен был появиться на оперативном совещании в своем центре или отделе, а в остальное время мог спокойно работать дома, благо научно-исследовательская деятельность в области юриспруденции вполне позволяет делать это. Но ведь тревоги и суточные дежурства для кадрового сотрудника МВД, понятно, никто не отменял, а поскольку штатная численность отделов и научных центров в институте сравнительно небольшая, то раз в месяц каждому офицеру перепадало суточное дежурство по главному корпусу ВНИИ. А москвичи всегда страшно не любили и не любят все эти дежурства, и в этом их можно понять! Учитывая московские расстояния, а также кошмарные столичные пробки, с каждым таким дежурством оказывались выброшенными на ветер «целых» два дня из «драгоценной» жизни вечно занятого, вечно суетного москаля. И тут, как нельзя кстати, во ВНИИ появился Сережа Воронин — «Чип и Дейл спешат на помощь!» Поскольку я был не обременен ни семейными, ни какими-либо другими заботами в Москве, к тому же проживал всего в 15 минутах ходьбы от своей работы — я сам предложил сотрудникам второго Центра, в котором трудился, подежурить за них, чем вызвал самую настоящую бурю эмоций. И с той поры, раз в неделю, я стал регулярно заступать на суточное дежурство за своих коллег, и, надо сказать, мне так понравилось это мероприятие, что я уже стал жалеть, что нельзя дежурить чаще: например, хотя бы раз в 3 дня.

Я превратил свои суточные дежурства по главному корпусу ВНИИ МВД в самый настоящий парк развлечений, а чего же еще можно ожидать от «матерого» Близнеца, волею Судьбы практически всю свою сознательную жизнь носящего погоны?!

Для начала я перетащил на работу свой синтезатор «Roland-Juno». Хочу сказать, что творческая атмосфера во ВНИИ была просто изумительной — то ли близость «Гнесинки» сказывалась, то ли сама экстраординарная ситуация моего более чем странного пребывания в Москве, но музыкальные темы сыпались из меня, как из «рога изобилия». Я едва успевал фиксировать их на свой старенький ноутбук, который предусмотрительно привез с собой из Хабаровска. Кстати, в одно из таких дежурств я и «сваял» две основные и, как мне кажется, просто шикарные темы для будущей оперы — балета «Окини — сан». А судьба этого моего произведения, читатель, весьма необычна и требует отдельного разговора.

Дело в том, что в однокомнатной квартире старушки Кацнельбоген, в которой я проживал, стоял старинный книжный шкаф. Фаина Георгиевна предусмотрительно убрала из него все свои книги, видимо, полагая, что поскольку я — профессор, приехал в Москву «всерьез и надолго», и мне, безусловно, понадобится большой книжный шкаф, так как, вероятно, я привезу с собой много книг, столь необходимых для научной работы. Но удивительнее всего оказалось то, что в этом шкафу по странному стечению обстоятельств остались всего две книги: это — повесть Льва Николаевича Толстого «Хаджи-Мурат» и роман Валентина Пикуля «Три возраста Окини — сан». Если с Хаджи-Муратом мне все уже было давно ясно и понятно, так как тему войны на Кавказе я детально проработал в своей первой рок — опере «Спецназ: история моего современника», то сюжет «Окини — сан» показался мне тогда очень необычным, абсолютно незаезженным и весьма — весьма оригинальным. К тому же, эта замечательная книга Валентина Пикуля мистическим образом буквально упала мне в руки с полки книжного шкафа, что, собственно, и предопределило мой очередной творческий выбор — я тут же начал лихорадочно писать либретто для своей будущей оперы «Окини — сан».

Достаточно много мистики ощущалось и при работе над музыкальными темами «Окини — сан». Как сейчас помню, в день моего рождения 4 июня 2008 года я заступил на свое очередное дежурство во ВНИИ МВД РФ. Мне исполнилось тогда 44 года и, наверное, это был самый печальный день рождения в моей жизни — ни семьи, ни дома, ни друзей, ни подарков. В общем, в тот момент я в полной мере ощутил себя очень грустным и очень несчастным осликом Иа из моей любимой с детства сказки про забавного медвежонка Винни — Пуха и его замечательных друзей!

Придя на работу, я тут же нетерпеливо развернул свой синтезатор — вдруг показалось, что мне удалось нащупать новую замечательную тему для финала «Окини-сан». Я быстренько записал только что рожденную мелодию на встроенный секвенсор и внимательно ее прослушал. Ну, всем была хороша эта музыкальная тема, однако, все-таки, чего-то в ней явно не хватало — то ли какой-то логической завершенности в конце, то ли мягкого вступления — интродукции? И тут неожиданно для меня в голову пришла эта давно позабытая тема — небольшой музыкальный отрывок, который мы записали с Жекой Лобановым еще в январе 2000 года в Барнауле. Фрагмент этот, дорогой читатель, был совсем небольшой, что называется, «не пришей к п… рукав» — его нельзя было вставить ни в один из наших записанных ранее альбомов, но самое главное — это то, что у него не было и, на первый взгляд, не могло быть никакого музыкального развития, что, само по себе, сделало эту тему тогда абсолютно бесперспективной для нас. А здесь, в Москве, эта давно позабытая мною тема вдруг непонятным образом оказалась в одной тональности, в одном размере, в одном темпоритме, а, главное — в одном мелодическом русле со всем финалом «Окини — сан».