Сын Ра - [111]

Во время всей это «мышиной возни» «Говорящую сковороду» всячески поддерживал и вдохновлял на «ратные» подвиги «Долбоящер» Мержинский. Оставшись на кафедре в полном одиночестве после увольнения Цоя, он было слегка загрустил вначале, но потом довольно быстро утешился в объятиях пышнотелой заочницы Люси, прибывшей в юридический институт на очередную зимнюю сессию. А вот эта «сакральная» и очень трепетная для офицеров Н-ского института МВД тема заочниц в нашем повествовании, безусловно, заслуживает отдельного разговора.

С прибытием на сессию долгожданных слушательниц заочного отделения — так называемых «заушниц» (ведь преподавателям приходится тащить их по учебе буквально за уши) все в институте вдруг начинало приходить в хаотичное «броуновское движение». Возникало полное ощущение, что для профессорско — преподавательского состава института грядущая сессия заочного факультета давно уже превратилось в какой-то почти религиозный, почти магический ритуал, наполненный мистическим содержанием и сакральным смыслом, не выполнить который означало бы нарушить священную Волю Богов и, прежде всего, главного в их пантеоне Бога Эроса.

У каждого уважающего себя преподавателя института на этот знаменательный случай был обязательно припасен укромный уголок, в котором он мог бы без особых проблем уединиться с очередной понравившейся ему пассией. Был такой уголок и у нашего «Долбоящера», а именно — полигон в подвале учебного корпуса, специально предназначенный для занятий по тактике оперативно-розыскных мероприятий. Трудно, конечно, назвать занятиями по тактике те очень нескромные эротические экзерсисы, которые проводил с завидным постоянством Николай Семенович на этой жутко грязной, «бомжатской» кушетке, затерявшейся посреди канализационных и водопроводных труб наспех переделанного под учебную аудиторию помещения, а также разбросанных в беспорядке муляжей трупа и фрагментов человеческого тела. Ну что же, это жуткое полуподвальное место, выбранное «Долбоящером» для незатейливых любовных игр, было вполне достойно своего «чешуйчатого» хозяина и, как нельзя лучше, соответствовало «гордому» и «высокому» званию профессора!

Антон в своем выборе места для любовных утех уже давно и окончательно определился для себя — он облюбовал учебно — методический кабинет кафедры ОРД, в котором с давних пор стоял роскошный диван, раздобытый где — то по случаю сверхзапасливым Цоем. К своему эротическому мероприятию Антон подходил всегда «с чувством, с толком, с расстановкой», предварительно раздобыв у заочников — «чеченцев» бутылочку замечательного кизлярского коньяка — прекрасное дополнение к прикупленным накануне фруктам и курице «гриль».

Традиционный ужин при свечах, извлеченных на свет Божий из заветного, на все случаи жизни «дежурного чемодана» офицера, обычно проходил во время суточного наряда Антона в качестве ответственного дежурного по институту — ему удалось легко и непринужденно совместить «приятное с полезным»: быстренько проверив посты и сделав торопливую запись в журнале несения караульной службы, Федякин с вожделением спешил в учебно-методический кабинет, где его с нетерпением ожидало «Волшебство «Квинов» в Будапеште» — этот замечательный видеоальбом легендарной британской группы специально для «таких» случаев, очень кстати (девушки, как известно, просто млеют от музыки Фредди Меркури), притащил в учебно — методический кабинет преподаватель кафедры ОРД Миша Фролов. Впрочем, иногда инициатива с выбором «сакрального» места для очередной сексуальной потехи исходила от гиперактивных женщин института, чему Антон совершенно даже не противился, а, напротив, всегда так искренне радовался, что в момент становился похожим на вконец заигравшегося ребенка — игра в женское доминирование, как мы помним, была ему вовсе не чужда еще с ранней курсантской поры. Именно так произошло у него и с казашкой Гульнарой Бесеновой — дознавателем ЛУВД на транспорте, прибывшей на эту «веселую» зимнюю сессию из Красноярского края.

Гуля обладала просто уникальной во всех смыслах женской фигурой: при росте в 190 см она имела великолепный бюст 4-го размера и выдающуюся азиатскую суперпопку, один только взгляд на которую возбуждал в воспаленном мужском мозгу доселе невиданные, просто сногсшибательные порнографические образы и сюжеты.

Сексуальный интерес Антона возник к Гуле совсем не случайно: во-первых, до этого у него никогда не было таких брутальных, крупных женщин. Во-вторых, он хотел на своем личном эротическом опыте убедиться, что детородный орган у казахской женщины расположен точно также, как и у всех представительниц прекрасного пола, то есть «по вдоль, а не поперек», вопреки издавна существующей и очень скабрезной мужской шутке об анатомических особенностях азиаток.

Однажды Гульнара подошла после лекции к Антону, с которым они были уже знакомы по одной сборной (то есть гуляли преподаватели вместе со слушателями — заочниками, что во все времена не очень-то поощрялось в институте) офицерской пирушке, и безо всяких предисловий сообщила с заговорщическим видом, вручив Федякину прямо в руку заветную бумажку: «Вот это — адрес моей съемной квартиры. Приходи сегодня вечером, а то через 3 дня на сессию приедет мой муж из Красноярска, тогда уже точно не «повеселимся!» Как и ожидалось, вечер с Гульнарой удался на славу! Она оказалась на редкость темпераментной девушкой — прямо с порога, не дав ему даже как следует очухаться, легко, просто играючи, подхватила Антона, как младенца, на руки, довольно грубо стащила с него брюки и со всей своей женской дури (и как только она не сломала ему член при этом, дуреха!?) буквально насадила свое роскошное азиатское тело на возбужденный половой орган Федякина. Жалкая «убитая» квартира Гули неожиданно наполнилась, по всей видимости, уже хорошо знакомыми для нее «фантастическими» звуками «неземного» соития Инь-Ян — все вокруг вдруг заскрипело, закряхтело и застонало, раскачивая в такт Любви наш голубенький и такой крохотный по космическим меркам земной шарик! Казалось, даже этот старинный многоэтажный, «видавший виды» дом со всеми его убогими обитателями вдруг замер в изумлении и эротическом восторге от победно звучащей сейчас, в эту самую минуту, феерической орально — вагинальной оратории!