Сын повелителя сирот - [3]

.

– Ты Пак Чон До? – спросил он.

Когда Чон До обернулся, свет обрамлял коротко остриженную седую голову человека, словно сияющий нимб. На лице кожа была темнее, чем на голове и подбородке, словно он только что сбрил бороду и густые взъерошенные волосы.

– Это я, – ответил Чон До.

– Это имя Мученика, – сказал офицер Со. – Ты что, из приюта?

Чон До кивнул.

– Да, – произнес он. – Но я не сирота.

Взгляд офицера Со упал на красный значок тхэквондо на груди Чон До.

– Что ж, хорошо, – сказал он и бросил ему мешок.

Внутри оказались пара джинсов, желтая рубашка-поло и кроссовки «Найк»; Чон До видел их давным-давно, когда мальчишек из приюта пригнали в порт, чтобы приветствовать паромы с корейцами на борту, которых переманивали из Японии, обещая им работу в Партии и квартиры в Пхеньяне. Мальчишки размахивали плакатами и пели партийные гимны, пока японские корейцы спускались по трапу, не обращая внимания на ужасающее состояние порта Чхонджин и «воронок», поджидавший их, чтобы отвезти в исправительные лагеря Кван-ли-со. Словно это было вчера – он смотрел на тех счастливых мальчишек в новых кроссовках, вернувшихся на родину.

Чон До вытащил желтую рубашку.

– И что мне с этим делать? – спросил он.

– Это твоя новая форма, – ответил офицер Со. – Надеюсь, ты не страдаешь морской болезнью?

* * *

Он не страдал морской болезнью. Они доехали на поезде до восточного порта Чхолхван, где офицер Со реквизировал рыбацкое судно, чья команда была так напугана военными гостями, что не снимала значки с изображением Ким Ир Сена до самого побережья Японии. Пока они плыли, их сопровождали маленькие рыбки с крыльями и утренний туман, такой плотный, что заглушал слова. Здесь репродукторы не ревели весь день, а у всех рыбаков на груди были татуировки с изображением их жен. Он и не подозревал, что море такое неровное – его раскачивало из стороны в сторону так, что он не мог предугадать, куда его бросит в следующее мгновенье, но даже к этому можно привыкнуть. Ветер в снастях словно переговаривался с волнами, подталкивавшими судно, а звездными ночами гудел над рулевой рубкой, и Чон До казалось, что именно в таком месте можно закрыть глаза и наконец-то выдохнуть.

Помимо Чон До офицер Со взял с собой переводчика Джила. Джил читал японские романы на палубе и слушал небольшой плейер, надев наушники. Лишь однажды Чон До решился заговорить с Джилом и подошел спросить, что он слушает. Но прежде чем Чон До открыл рот, Джил выключил плейер и произнес слово «опера».

Они должны были забрать кого-то с берега и привезти с собой. Больше офицер Со ничего не сказал.

На второй день с наступлением ночи они увидели вдалеке огни города, но капитан не стал подходить ближе к берегу.

– Это Япония, – сказал он. – У меня нет разрешения входить в эти воды.

– Я скажу тебе, когда остановиться, – сказал капитану офицер Со, и они направились к берегу. Один из рыбаков прощупывал дно.

Чон До оделся, затянув ремень, чтобы джинсы не спадали.

– Вы сняли это с того парня, которого похитили в прошлый раз? – спросил Чон До.

– Я уже много лет никого не похищал, – ответил офицер Со.

У Чон До свело скулы, и страх сковал его сердце.

– Успокойся, – сказал офицер Со. – Я проделывал это сотни раз.

– Правда?

– Если быть точным – двадцать семь раз.

Офицер Со взял с собой небольшую шлюпку и, когда они подошли к берегу, велел рыбакам спустить ее на воду. Солнце садилось над Северной Кореей, стало свежо, ветер изменил направление. Шлюпка показалась Чон До крошечной даже для одного человека, не говоря уже о троих, да еще с жертвой, которая будет сопротивляться. Вооружившись биноклем и термосом, офицер Со спрыгнул в лодку. За ним последовал Джил. Когда Чон До занял место рядом с Джилом, лодка черпнула темную воду, которая сразу намочила его кроссовки. Он заворчал, признавшись, что не умеет плавать.

Джил заставлял Чон До зубрить японские фразы: «Добрый вечер – Комбанва. Извините, я потерялся – Чотто сумимасэн, мичи ни майоимасита. Не могли бы вы помочь мне найти мою кошку? – Ватаси но неко га маиго ни наримасита?».

Офицер Со смотрел на берег; он слишком сильно тянул за трос подвесного мотора – старой советской модели. Они повернули на север и приблизились к побережью, волны то прибивали лодку к берегу, то отбрасывали обратно в открытое море.

Джил взял бинокль, но вместо того чтобы навести его на берег, принялся рассматривать высокие здания – центр города засверкал огнями.

– Говорю вам, – произнес Джил, – здесь не было никакого «Трудного похода».

Чон До и офицер Со переглянулись.

Офицер Со повернулся к Джилу:

– Скажи-ка ему еще раз, как по-японски «Как дела?».

– Огэнки дэс ка, – сказал Джил.

– Огэнки дэс ка, – повторил Чон До. – Огэнки дэс ка.

– Скажи так: «Как дела, товарищ? – Огэнки дэс ка», – произнес офицер Со. – Только не говори: «Как дела, сейчас я увезу тебя с этого гребаного берега».

Чон До спросил:

– Вот как вы это называете – «увезти»?

– Много лет назад именно так мы это и называли. – Он притворно улыбнулся. – Просто будь вежлив.

Чон До сказал:

– Почему вы не пошлете Джила? Он ведь говорит по-японски.

Офицер Со вновь взглянул на воду.