Сын повелителя сирот - [4]
– Ты знаешь, почему ты здесь.
Джил спросил:
– И почему же он здесь?
– Потому что он умеет сражаться в темноте, – ответил офицер Со.
Джил обернулся к Чон До.
– Так вот чем ты занимаешься, это и есть твоя работа? – спросил он.
– Я руковожу группой проникновения, – ответил Чон До. – В основном мы патрулируем туннели в темноте, ну и сражаться иногда приходится, конечно.
– А я-то думал, что это у меня хреновая работа, – сказал Джил.
– А чем ты занимался? – спросил Чон До.
– Перед языковой школой? – уточнил Джил. – Наземными минами.
– Обезвреживал их?
– Если бы, – произнес Джил.
Они приблизились к берегу на расстояние нескольких сотен метров и поплыли вдоль побережья префектуры Кагосима. Чем больше угасал свет, тем затейливее становились его отблески на каждой волне, которая подталкивала их шлюпку.
Джил протянул руку:
– Вон там, – показал он. – Я вижу кого-то на берегу. Женщину.
Офицер Со заглушил мотор и взял бинокль. Он держал его неподвижно, настраивая, и его густые брови то поднимались, то опускались, пока он наводил фокус.
– Нет, – произнес он, возвращая бинокль Джилу. – Смотри внимательнее. Там две женщины. Они гуляют.
– Я думал, вы ищете парня? – сказал Чон До.
– Неважно, – произнес офицер Со. – Главное, чтобы человек был один.
– Как же так? Все равно, кого хватать?
Офицер Со не ответил. Некоторое время они не слышали ничего, кроме тарахтящего мотора. Затем офицер Со произнес:
– В мои времена у нас было целое отделение, с бюджетом. То есть был катер, транквилизирующий пистолет. Мы наблюдали, проникали, выбирали. Мы не трогали семейных и никогда не брали детей. Я заработал себе блестящую репутацию. А теперь – посмотрите на меня. Никого не осталось. Уверен, я единственный, кто еще помнит, как это делается.
Джил разглядывал что-то на берегу. Он протер линзы бинокля, хотя в такой темноте все равно ничего не разглядишь, и протянул бинокль Чон До.
– Что ты видишь? – спросил он.
Когда Чон До поднял бинокль к глазам, он еле разглядел мужчину, идущего по берегу, недалеко от воды, – пятно посветлее на темном фоне. Вдруг он заметил какое-то движение. Животное неслось по берегу прямо к мужчине – видимо, собака, хотя и очень крупная, размером с волка. Мужчина сделал что-то, и собака убежала.
Чон До обернулся к офицеру Со.
– Там мужчина. Он с собакой.
Офицер Со выпрямился и положил руку на мотор.
– Он один?
Чон До кивнул.
– Это акита?
Чон До не разбирался в породах. Раз в неделю приютские мальчишки убирались в местном собачьем питомнике. Собаки – грязные животные, готовые броситься на тебя при малейшей возможности, сразу видно, в каких местах они обкусывали деревянные подпорки в своих клетках, разгрызая дерево клыками. Вот все, что Чон До знал о собаках.
– Пока она виляет хвостом, не о чем беспокоиться, – сказал офицер Со.
– Японцы учат своих собак разным трюкам. Скажи ей: «Хорошая собачка, сесть. Еси, еси. Осувари кавай дэс нэ», – добавил Джил.
– Да заткнись ты со своим японским, – огрызнулся Чон До.
Чон До хотел спросить, есть ли план, но офицер Со просто направил лодку к берегу. В Панмунджоме Чон До возглавлял туннельный отряд, и ему разрешались алкоголь и раз в неделю свидание с женщиной. А через три дня у него четвертьфинал по тхэквондо.
Раз в месяц отряд Чон До прочесывал все туннели под демилитаризованной зоной, они работали без света, пробегая многие километры в кромешной тьме, только красные фонари горели в конце туннеля, там, где надо было проверить все затворы и проволочные заграждения. Они работали так, словно в любой момент могли наткнуться на южнокорейцев, и ежедневно тренировались в рукопашном бое в темноте, кроме сезона дождей, когда в туннелях становилось слишком грязно, чтобы спускаться туда. Говорили, что у южнокорейских солдат есть американские приборы ночного видения. А у парней из отряда Чон До единственным оружием была тьма.
Когда волнение на море усилилось, и Чон До стало не по себе, он обернулся к Джилу:
– Так что за работа может быть хуже, чем обезвреживание мин?
– Отмечать их на карте, – сказал Джил.
– Миноискателем?
– Они бесполезны, – сказал Джил. – Американцы используют теперь пластиковые мины. Мы составили карты их вероятного нахождения, используя психологию и особенности местности. Там, где тропинки утоптаны или приходится переступать через корни деревьев, вполне может находиться мина, и мы отмечаем ее на карте. Можно провести всю ночь на минном поле, рискуя жизнью на каждом шагу, и ради чего? К утру все мины на месте, и враг тоже.
Чон До знал, кому достается самая тяжелая работа – подземная разведка, подводные лодки на двенадцать человек, мины, биохимия – и вдруг он по-новому взглянул на Джила.
– Так значит – ты сирота, – сказал он.
Джил был удивлен.
– Вовсе нет. А ты?
– Нет, – ответил Чон До. – Я нет.
Отряд Чон До состоял из приютских, хотя сам Чон До не относился к ним. В его военном билете Корейской народной армии был указан адрес – приют «Завтрашний день», это и определило его судьбу. Ошибка, которую никто в Северной Корее не был в состоянии исправить. Он вырос среди сирот, понимал их особое положение и не питал к ним ненависти, как большинство людей. Просто он не был одним из них.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.