Сын лейтенанта Шмидта - [48]

— Еще бы! — согласился председатель. — Но меня заинтересовало новое лицо — старая женщина. Надеюсь, уж она-то не молчала?

Проктолог поморщился:

— Хипповая старуха. За все время произнесла только два слова. Про дом сказала: «Хичкок», а про улицу «Бондарчук».

— Да, занятные у вас были гости. Скажите, а в самом вертолете вы не заметили ничего странного?

— Н-нет. Впрочем, надпись на борту была, мелкими буковками — «Аренда ТВ». А что?

— Ну вот, а вы говорите — военные! Военные нынче стоят на паперти с протянутой рукой. На летающую акулу наложило лапу богатенькое телевидение. Вот только при чем тут реставраторы? Загадка. Тайна пещеры фон Думбартон… Спасибо, вы нам очень помогли.

Дальнейший разговор с соратниками председатель, распрощавшись с медиком, вел на ходу, возобновив поиски гостиницы.

— Увы, сомнений нет, у нас появились конкуренты, — размышлял он вслух. — Не собираются же они реставрировать старую руину? Ищут. Конечно, ищут. Мне еще в Царских Прудах не понравились эти чудо-богатыри. Но что они разыскивают? Если то же, что и мы, то день сегодня черный: рухнули надежды на второй дом, а дорогу нам перешли вооруженные авиационной техникой соперники. Будем надеяться, что такого письма, как наше, у них нет. Кажется, эти два дома — ложный след. Придется искать заново… Но где же гостиница?

Однако искать странноприимный дом членам товарищества не понадобилось.

— Какое любопытное торговое заведение! — восхитился председатель, когда они вышли на приозерную улицу и увидели на первом этаже кирпичного, вытянутого в длину, как сухогрузная баржа, дома вывеску «Счастье рыбака». — Зайдем посмотрим, как представляют себе счастье местные ловцы кильки.

Магазин являл собой низкое, освещенное слабым электрическим светом помещение, разделенное на три отсека.

— «Промышленный лов», «Мормышки», «Эротика», — прокомментировал Николай их названия. — Да, со счастьем здесь как везде — его нет. Вы куда, друзья, неужели вас не интересуют двойные верши с крыльями или мормышки перьевые с подскоком? — Дворник и слесарь-референт уже стояли у прилавка третьего отдела и, подталкивая друг друга локтями, хихикали, рассматривая эротическую продукцию. — Нести в студенческое общежитие эти открытки — безнравственно. Деньги на них я вам не дам.

В этот момент внимание сына лейтенанта привлек разговор двух покупателей. Судя по тому, как придирчиво они перебирали образцы выброшенных на прилавок колючих сетей, это были настоящие просоленные рыбаки.

Они говорили о рейсе в северную столицу. Николай тотчас присоединился к ним. Через пять минут он уже знал, что в город идет рыболовецкий сейнер.

Вернувшись к членам товарищества, он сообщил:

— За небольшую мзду капитан соглашается нас взять. Каюту люкс он предложил мне, а вам разрешает провести ночь, дрожа, на палубе. Положите открытки, неужели в них для вас есть что-то новое? Пошли, нельзя отставать от мореходов.

Каюта, которую уступил компаньонам капитан, была не больше кабинки, в которой помещается, управляя своим пешеходоопасным снарядом, водитель троллейбуса.

— Спать будете на полу у моих ног, умываться на палубе, сливая друг другу из ковшика, — предупредил Николай, устраиваясь на застеленной детским байковым одеялом узенькой койке. — Туалет здесь — понятие условное. Суровый морской быт — бегать приходится на корму. Говорят, Александр Македонский поэтому, возвращаясь из Индии, предпочел сухопутный маршрут… Но вернемся к нашим домам. Напрасно я так легко поверил старому музейщику и его фолианту. Два дома… А если их было три или четыре? Есть вещи, которые мог не знать даже «Весь Петербург». Дом ювелира не иголка в стоге сена. В городе должны быть люди, которые знают все о прошлом царской столицы. Уверяю вас, не пройдет и недели, как у меня будет новый адрес.

Перед сном Николай поднялся в ходовую рубку. Капитан, выглядывая из окошечка, называл:

— Варисаари… Рантисаари… Остров Святого Ефимия, бывший Героев десантников.

— Одолел их схимник?

— Одолел.

— Вы, я вижу, тут спец. На озере давно?

— Месяц. Был в Балтийском пароходстве, но там всех штурманов заменили на брокеров, половина пароходов села на камни. Сбежал.

Сын лейтенанта сочувственно наклонил голову.

Сейнер, постукивая дизельком, бежал по оловянному озеру мимо скалистых, в зеленых сосновых шапках, островков. Белая ночь затянула небо конфетной фольгой.

Вода отдавала льдом.

Заозерск спутал так удачно сложившиеся было карты. Днем теперь председатель товарищества бегал по музеям и дворянским собраниям, а ночью размышлял и плохо спал. Ему снились руины замка Эльсинор и артист Смоктуновский в автомобильных очках в роли Гамлета.

— Замок, что ни говори, это тоже загородный дом, — объяснял себе этот сон потерпевший неудачу искатель хрустального чуда. — Однако не может быть, чтобы такой жизнелюб, как императорский ювелир, не имел где-нибудь в окрестностях столицы еще один засекреченный от жены домик.

Напрашивались и новые поиски в архиве.

Соратников в свои планы председатель не посвящал.

Николай сидел за рабочим столом, набрасывая кроки очередного похода, когда дверь отворилась и в комнату вошел обвешанный дорожными сумками Вяземский. На поводке поэт держал жалобно повизгивающего розового пса.