Сын леса - [24]
Они вернулись к застывшему водяному колесу. Алик обошел Башню справа, перед ним открылось знакомое ущелье. Как на ладони, виден был его маленький домик, прилепившийся к скале. «Ну и устроились! — позавидовал он. — Всякая сволота еще только к леснику подъезжает, а здесь уже все известно».
Вернулись они к обеду. Женщины накрывали стол. Аня стала чуть оживленней, чем вчера, но все равно упорно держала дистанцию, хотя все колонисты с явным азартом подталкивали их друг к другу. «Рвануть домой прямо сейчас, что ли? — раздраженно подумал Алик. — Если спуститься по кулуару, засветло уже не успеть». И тут пришла в голову дельная мысль. Он отодвинул тарелку.
— Ну, спасибо! Накормили, квасом напоили, помыли, обстирали — пора и честь знать.
— Живи! — предложил Сергей, поглаживая окладистую бороду. — Места хватает.
— Кошка у меня брошена голодной. Начнет по лесу шляться — беркуты сожрут или рысь задерет… Да и траву резать надо… Каньоном, что ли спуститься, — будто раздумывая, небрежно сказал он. Зевнул. А сам внимательно следил за лицами сидящих — будто не расслышали или не поняли они его. Только Алексей хмыкнул и стал отговаривать:
— Намучаешься, в каньоне снега по пояс. И ради чего?
— Свиньи там должны быть, посмотреть надо.
— Ну, как знаешь… Тогда уж гости до утра — день короткий… Подумай. А то спустили бы тебя на лебедке прямо на поляну, а там до дома рукой подать…
— Двадцать четвертого декабря будем ждать, — сказал Сергей. — У нас праздник зимнего солнцестояния.
После обеда Алик прилег, уснул. Очнулся в сумерках с тяжелой головой. Не для него такая жизнь. Утром Алексей вызвался проводить его до каньона, принес веревку и сбросил конец вниз. С ними пошел и Виктор, которого об этом попросил сам Алик: кто знает, не полоснет ли этот говорун ножом по веревке?
Виктору он больше доверял. Они прощались на несколько дней. Охота на кабанов продолжалась.
— От нас твоя крыша хорошо видна, — сказал на прощанье Виктор. — Если срочно понадоблюсь, поставь на нее кастрюлю или ведро!
— Договорились! — протянул ему руку Алик.
Перекинув веревку через спину, отталкиваясь ногами от скалы, он быстро спустился, задрал голову. Двое стояли вверху, махали руками. Алексей начал выбирать веревку.
Каньон был удивительно красив — глубок, лесист — местами от одной до другой скальной стены было не больше двадцати метров. И снега здесь было не так уж много. Где-то под коркой льда клокотал ручей. Алик шел, внимательно осматривая все вокруг. Заглядывал под густые ветви елей, в трещины скал — ничего подозрительного. Почему его не пускали сюда? Но ведь почему-то же не пускали? Алик присел на поляне, где весной был обстрелян. Вспомнил, как стояла палатка, как летел котелок. Стреляли с жандарма. Теперь он не сомневался в этом.
К избушке Алик добрался засветло. Кошка была жива и здорова, даже толком не проголодалась, мышкуя, и встречала его радостно, настойчивым мяуканьем как бы упрекая за отсутствие. Запас продуктов — по крайней мере на месяц. Избушка еще не успела промерзнуть и быстро наполнялась теплом. Вроде бы все хорошо!
Но тошно было на душе. Алик знал признаки той самой тоски, что подступала к горлу. Лучше голод: захочешь жить — прокормишься, бывало комбикорм просеивал, чтобы испечь лепешек, бывало, и на одном мясе жил. Лучше похмелье — как ни плохо, а знаешь, что это пройдет. Но когда вся прежняя жизнь кажется кучей дерьма, а будущая такой же кучей, которую предстоит сожрать, вот тогда бывает по-настоящему плохо одному, даже в теплой избушке, в лесу, возле чистого ручья и с запасом продуктов. Запить бы, загулять, и паскудная, безысходная эта пустота вскоре превратилась бы в похмельные муки, а они все равно пройдут.
Слава богу, был самогон. Перед охотой пить безнадежное дело — поэтому он и не предложил Виктору. Алик налил полную кружку, припал к ней губастым ртом.
Холодная до вязкости жидкость легко вошла в нутро, затеплилась там, отогревая душу. Заскучавшая кошка, мяукая, терлось спиной о резиновый сапог. Алик подхватил ее на руки, прижался щекой к пушистому тельцу и пробормотал вдруг:
— У, су-уки! Нашлись тоже… Жены не скандалят, мужики не грызутся…
Не помогла кружка. Алик все громче ругался, чувствуя, что хочет туда, в тот обманный мирок, сладко зовущий теплом, людской добротой и заботой о ближних, к Аньке, воспитанной, чистенькой, беззлобной…
Булькала кабанятина в кастрюле. Есть не хотелось. Алик наспех замесил тесто в кастрюле, комками наложил его на край плиты, абы как испечь. Опять налил из фляги.
— Чудотворцы! Траву они не режут, не браконьерят — а живут на что? — ворчал. — Праздники у них! — Плюхнулся на нары, угодив задом в сковороду с белым говяжьим жиром.
Помнил, налил еще. Помнил, закурил… Проснулся от дикого вопля кошки, будто на хвост ей наступили. Избушка была наполнена едким дымом, и только керосиновая лампа, так и не погашенная, светилась далеким желтым пятном. Дым колко входил в грудь, разъедая легкие. Алик закашлял, сперва подумав, что горят лепешки. Тяжело встал, распахнул дверь, жадно вдохнул свежий воздух. Печь давно остыла. Выстыло и мясо в выкипевшей кастрюле. Тесто обуглилось и закаменело. Он присел на пол, свесив лохматую голову — не мог понять, откуда дым. Случайно коснулся матраса и отдернул руку: вата тлела. «Неужели уронил окурок?»
Первая половина XVII века. Русские первопроходцы — служилые люди, торговцы, авантюристы, промысловики — неустрашимо и неукротимо продолжают осваивать открывшиеся им бескрайние просторы Сибири. «Великий Тёс» — это захватывающее дух повествование о енисейских казаках, стрельцах, детях боярских, дворянах, которые отправлялись в глубь незнакомой земли, не зная, что их ждет и вернуться ли они к родному очагу, к семье и детям.
Дойти до конца «Великого Камня» — горного хребта, протянувшегося от Байкала до Камчатки и Анадыря, — было мечтой, целью и смыслом жизни отважных героев-первопроходцев. В отписках и челобитных грамотах XVII века они оставили свои незатейливые споры, догадки и размышления о том, что может быть на краю «Камня» и есть ли ему конец. На основе старинных документов автор пытается понять и донести до читателя, что же вело и манило людей, уходивших в неизвестное, нередко вопреки воле начальствующих, в надежде на удачу, подножный корм и милость Божью.
1610-е годы. Только что закончилось на Руси страшное десятилетие Великой Смуты, избран наконец новый московский царь Михаил, сын патриарха Филарета. Города и веси Московии постепенно начинают приходить в себя. А самые непоседливые и отважные уже вновь устремляют взоры за Уральский Камень. Богатый там край, неизведанные земли, бесконечные просторы, одно слово — Сибирь. И уходят за Камень одна за одной ватаги — кто налегке, кто со скарбом и семьями — искать себе лучшей жизни. А вместе с ними и служивые, государевы люди — присматривать новые угодья да остроги и фактории для опоры ставить. Отправились в Сибирь и молодые хоперские казаки, закадычные друзья — Пантелей Пенда да Ивашка Похаба, прослышавшие о великой реке Енисее, что течет от Саянских гор до Студеного моря, и земли там ничейной немерено!..
Книга эта среди многочисленных изданий стоит особняком. По широте охвата, по объему тщательно отобранного материала, по живости изложения и наглядности картин роман не имеет аналогов в постперестроечной сибирской литературе. Автор щедро разворачивает перед читателем историческое полотно: освоение русскими первопроходцами неизведанных земель на окраинах Иркутской губернии, к востоку от Камчатки. Это огромная территория, протяженностью в несколько тысяч километров, дикая и неприступная, словно затаившаяся, сберегающая свои богатства до срока.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цикл Тяншанские повести. Три повести этого цикла: «Байсаурская бестия», «Сын леса» и «Чертов узел» — объединяет одно место и время действия, одни герои.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
Цикл Тяншанские повести. Три повести этого цикла: «Байсаурская бестия», «Сын леса» и «Чертов узел» — объединяет одно место и время действия, одни герои.