Сын леса - [24]
Они вернулись к застывшему водяному колесу. Алик обошел Башню справа, перед ним открылось знакомое ущелье. Как на ладони, виден был его маленький домик, прилепившийся к скале. «Ну и устроились! — позавидовал он. — Всякая сволота еще только к леснику подъезжает, а здесь уже все известно».
Вернулись они к обеду. Женщины накрывали стол. Аня стала чуть оживленней, чем вчера, но все равно упорно держала дистанцию, хотя все колонисты с явным азартом подталкивали их друг к другу. «Рвануть домой прямо сейчас, что ли? — раздраженно подумал Алик. — Если спуститься по кулуару, засветло уже не успеть». И тут пришла в голову дельная мысль. Он отодвинул тарелку.
— Ну, спасибо! Накормили, квасом напоили, помыли, обстирали — пора и честь знать.
— Живи! — предложил Сергей, поглаживая окладистую бороду. — Места хватает.
— Кошка у меня брошена голодной. Начнет по лесу шляться — беркуты сожрут или рысь задерет… Да и траву резать надо… Каньоном, что ли спуститься, — будто раздумывая, небрежно сказал он. Зевнул. А сам внимательно следил за лицами сидящих — будто не расслышали или не поняли они его. Только Алексей хмыкнул и стал отговаривать:
— Намучаешься, в каньоне снега по пояс. И ради чего?
— Свиньи там должны быть, посмотреть надо.
— Ну, как знаешь… Тогда уж гости до утра — день короткий… Подумай. А то спустили бы тебя на лебедке прямо на поляну, а там до дома рукой подать…
— Двадцать четвертого декабря будем ждать, — сказал Сергей. — У нас праздник зимнего солнцестояния.
После обеда Алик прилег, уснул. Очнулся в сумерках с тяжелой головой. Не для него такая жизнь. Утром Алексей вызвался проводить его до каньона, принес веревку и сбросил конец вниз. С ними пошел и Виктор, которого об этом попросил сам Алик: кто знает, не полоснет ли этот говорун ножом по веревке?
Виктору он больше доверял. Они прощались на несколько дней. Охота на кабанов продолжалась.
— От нас твоя крыша хорошо видна, — сказал на прощанье Виктор. — Если срочно понадоблюсь, поставь на нее кастрюлю или ведро!
— Договорились! — протянул ему руку Алик.
Перекинув веревку через спину, отталкиваясь ногами от скалы, он быстро спустился, задрал голову. Двое стояли вверху, махали руками. Алексей начал выбирать веревку.
Каньон был удивительно красив — глубок, лесист — местами от одной до другой скальной стены было не больше двадцати метров. И снега здесь было не так уж много. Где-то под коркой льда клокотал ручей. Алик шел, внимательно осматривая все вокруг. Заглядывал под густые ветви елей, в трещины скал — ничего подозрительного. Почему его не пускали сюда? Но ведь почему-то же не пускали? Алик присел на поляне, где весной был обстрелян. Вспомнил, как стояла палатка, как летел котелок. Стреляли с жандарма. Теперь он не сомневался в этом.
К избушке Алик добрался засветло. Кошка была жива и здорова, даже толком не проголодалась, мышкуя, и встречала его радостно, настойчивым мяуканьем как бы упрекая за отсутствие. Запас продуктов — по крайней мере на месяц. Избушка еще не успела промерзнуть и быстро наполнялась теплом. Вроде бы все хорошо!
Но тошно было на душе. Алик знал признаки той самой тоски, что подступала к горлу. Лучше голод: захочешь жить — прокормишься, бывало комбикорм просеивал, чтобы испечь лепешек, бывало, и на одном мясе жил. Лучше похмелье — как ни плохо, а знаешь, что это пройдет. Но когда вся прежняя жизнь кажется кучей дерьма, а будущая такой же кучей, которую предстоит сожрать, вот тогда бывает по-настоящему плохо одному, даже в теплой избушке, в лесу, возле чистого ручья и с запасом продуктов. Запить бы, загулять, и паскудная, безысходная эта пустота вскоре превратилась бы в похмельные муки, а они все равно пройдут.
Слава богу, был самогон. Перед охотой пить безнадежное дело — поэтому он и не предложил Виктору. Алик налил полную кружку, припал к ней губастым ртом.
Холодная до вязкости жидкость легко вошла в нутро, затеплилась там, отогревая душу. Заскучавшая кошка, мяукая, терлось спиной о резиновый сапог. Алик подхватил ее на руки, прижался щекой к пушистому тельцу и пробормотал вдруг:
— У, су-уки! Нашлись тоже… Жены не скандалят, мужики не грызутся…
Не помогла кружка. Алик все громче ругался, чувствуя, что хочет туда, в тот обманный мирок, сладко зовущий теплом, людской добротой и заботой о ближних, к Аньке, воспитанной, чистенькой, беззлобной…
Булькала кабанятина в кастрюле. Есть не хотелось. Алик наспех замесил тесто в кастрюле, комками наложил его на край плиты, абы как испечь. Опять налил из фляги.
— Чудотворцы! Траву они не режут, не браконьерят — а живут на что? — ворчал. — Праздники у них! — Плюхнулся на нары, угодив задом в сковороду с белым говяжьим жиром.
Помнил, налил еще. Помнил, закурил… Проснулся от дикого вопля кошки, будто на хвост ей наступили. Избушка была наполнена едким дымом, и только керосиновая лампа, так и не погашенная, светилась далеким желтым пятном. Дым колко входил в грудь, разъедая легкие. Алик закашлял, сперва подумав, что горят лепешки. Тяжело встал, распахнул дверь, жадно вдохнул свежий воздух. Печь давно остыла. Выстыло и мясо в выкипевшей кастрюле. Тесто обуглилось и закаменело. Он присел на пол, свесив лохматую голову — не мог понять, откуда дым. Случайно коснулся матраса и отдернул руку: вата тлела. «Неужели уронил окурок?»
Первая половина XVII века. Русские первопроходцы — служилые люди, торговцы, авантюристы, промысловики — неустрашимо и неукротимо продолжают осваивать открывшиеся им бескрайние просторы Сибири. «Великий Тёс» — это захватывающее дух повествование о енисейских казаках, стрельцах, детях боярских, дворянах, которые отправлялись в глубь незнакомой земли, не зная, что их ждет и вернуться ли они к родному очагу, к семье и детям.
Дойти до конца «Великого Камня» — горного хребта, протянувшегося от Байкала до Камчатки и Анадыря, — было мечтой, целью и смыслом жизни отважных героев-первопроходцев. В отписках и челобитных грамотах XVII века они оставили свои незатейливые споры, догадки и размышления о том, что может быть на краю «Камня» и есть ли ему конец. На основе старинных документов автор пытается понять и донести до читателя, что же вело и манило людей, уходивших в неизвестное, нередко вопреки воле начальствующих, в надежде на удачу, подножный корм и милость Божью.
1610-е годы. Только что закончилось на Руси страшное десятилетие Великой Смуты, избран наконец новый московский царь Михаил, сын патриарха Филарета. Города и веси Московии постепенно начинают приходить в себя. А самые непоседливые и отважные уже вновь устремляют взоры за Уральский Камень. Богатый там край, неизведанные земли, бесконечные просторы, одно слово — Сибирь. И уходят за Камень одна за одной ватаги — кто налегке, кто со скарбом и семьями — искать себе лучшей жизни. А вместе с ними и служивые, государевы люди — присматривать новые угодья да остроги и фактории для опоры ставить. Отправились в Сибирь и молодые хоперские казаки, закадычные друзья — Пантелей Пенда да Ивашка Похаба, прослышавшие о великой реке Енисее, что течет от Саянских гор до Студеного моря, и земли там ничейной немерено!..
Книга эта среди многочисленных изданий стоит особняком. По широте охвата, по объему тщательно отобранного материала, по живости изложения и наглядности картин роман не имеет аналогов в постперестроечной сибирской литературе. Автор щедро разворачивает перед читателем историческое полотно: освоение русскими первопроходцами неизведанных земель на окраинах Иркутской губернии, к востоку от Камчатки. Это огромная территория, протяженностью в несколько тысяч километров, дикая и неприступная, словно затаившаяся, сберегающая свои богатства до срока.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Цикл Тяншанские повести. Три повести этого цикла: «Байсаурская бестия», «Сын леса» и «Чертов узел» — объединяет одно место и время действия, одни герои.
Цикл Тяншанские повести. Три повести этого цикла: «Байсаурская бестия», «Сын леса» и «Чертов узел» — объединяет одно место и время действия, одни герои.