Сын крестьянский - [24]
Храм был прекрасен, но он не поразил Ивана. Он вспомнил древний Софийский собор в Киеве с его обилием мрамора, сверканием золота и драгоценных камней, живописью, мозаикой. Немало слышал Иван о Московском кремле, Успенском соборе, непревзойденном по красоте храме Василия Блаженного. Уже рабом, в Константинополе, он видел захваченный турками древний храм святой Софии.
Иван задумался… Полетели мысли о былом… о величавом и простом, таком милом, близком сердцу… «Деревенька Телятевка, моя родная! Церковка невеличка, деревянная, древняя… Батюшка старый с кадилом, дьячок… мы, ребята, на клиросе звонкоголосо бога славим, народ смиренно молится. Пономарь на колокольне вельми радостно вызванивает… А здесь дух чужой, душу не согревает, иное разумение, иное чувствование… Русь, Русь! Далекая, близкая!..»
Болотников пришел раз в гавань. Столпотворение: толпа народу, крика, вопли… Откуда-то появилась группа эфиопов с черными лицами и белыми сверкающими зубами. На пристани бронзовая статуя: сидит красивый юноша, задумался. На голенях его по два крылышка. Позже Иван узнал, что это — Меркурий, бог торговли. Вдоль пристани — корабли. И вдруг Иван увидел галеру, услышал песню узников: «Кто раскует наши цепи?»
«Ох, непереносно!» — содрогнулся он. Ушел скорее из гавани. А коричневая низкая галера с рядом длинных весел долго стояла перед глазами.
«Проклятые богатеи! Измываются над людом черным, — ожесточенно думал он, стиснув зубы. — Изничтожить бы их к дьяволу, треклятых!» Нынешняя его жизнь грузчика на Понтэ, среди бродяг и нищих, проходила перед глазами… И так ненавистен стал этот чужой мир роскоши, богатства и безмерных злодеяний!
Он проходил в это время мимо фонтана, у которого расположились продавщицы цветов. Розы, левкои, тюльпаны, георгины, простые полевые цветочки, скромные, милые… Цветы благоухали. Молоденькие венецианки, сами, как цветки, зазывали покупателей. Говор их был нежен и певуч. Болотников подошел к одной смуглянке. Стали друг с другом объясняться жестами и смехом, потом Иван выбрал у нее розу и заплатил. Надо думать — хорошо: она засмеялась и что-то защебетала. Простились, Болотников ушел. Он был в недоумении, вертя розу в своей огромной руке.
«Куда девать цвет? Зачем только брал?» — подумал он с досадой.
Проходя по небольшой площади, Иван увидел мраморную статую красивой обнаженной женщины, к ногам ее он и положил розу. То была, как он узнал позже, богиня красоты и любви Венера.
Бродя без цели, наслаждаясь устроенным себе отдыхом, Болотников выбрался на окраину города. Он пошел по узкой темной улице. Дома попадались все низкие, покосившиеся, изредка двухэтажные. Через улицу, из окна в окно, были положены кое-где длинные шесты, и на них сушилось белье. Настолько она была узка. Царили грязь, вонь, духота. Много видел он таких улиц в Венеции…
Болотников уже второй год живет в Венеции. Обучился говорить по-итальянски. Ивана называют теперь Джованни. Ему говорят:
— Фрателино[13].
— Мио каро[14].
Хозяйка, у которой он снимает угол, величает его:
— Мессерэ Джованни.
Он стал гондольером на одном из ста пятидесяти семи каналов Венеции. Левый берег канала застроен дворцами разных эпох и стилей. Смесь стилей создавала своеобразную красоту.
Иван смотрел на все эти «диковины заморские» и думал: «Есть у вас искусные муроли, спору нет, да токмо поглядели бы вы, венецейцы, на творения наших умельцев! Почище многих ваших умелец русский…»
Раз в свободный день Иван смотрел с моста на снующие гондолы. Проплывала одна, богатой отделки, с тентом, в коврах, с фигурой девы Марии на носу, отлитой из металла. Он стал следить за этой гондолой. Обернулся. Мимо проходила и взглянула на него молодая женщина. Черные волосы, черные глаза, смуглая. Полузадумчивая, полунасмешливая улыбка.
Женщина несла корзину с розами. «Уж и раскрасавица! Полтора года назад я у ней цветы подле фонтана купил», — узнал ее Иван и остановил женщину.
— Мадонна, помните, я у вас покупал розы?
Та, кокетливо глядя на Ивана и улыбаясь, произнесла:
— Ну и что же?
— Ничего! Просто я обрадовался. Хотелось бы мне проводить вас на цветочный базар. Давайте понесу цветы.
Девушка передала ему корзину. Они пошли на базар, где сообща и продавали цветы. Старичок, покупая у них букет, подмигнул Веронике:
— Красавица! И муженек-то у тебя хорош, чтобы не сглазить!
Вероника засмеялась. Когда старичок ушел, Болотников сказал ей:
— Вот и поженились! Быстро!
А она — опять задорно:
— Ну и что же?
— О мадонна! Мне весело, когда гляжу на вас!
Распродали цветы, зашли в остерию[15]. На вывеске виноградные гроздья. Полуподвал. Земляной пол посыпан опилками. Грубые деревянные столы, скамейки. У стен — бочки с вином. Очаг. На вертеле жарится свиная туша. Небольшие окошки слабо пропускают свет, и на столе горит фитиль в плошке с жиром. Рядом — глиняный кувшин, оловянные кружки. За стойкой — хозяин остерии, плешивый толстяк, усы кверху, бородка клином, вид сатира.
Народу мало. Хозяин поставил на стол белой колбасы из мозгов — «червеллаты», белый хлеб, блюдо фиг, кувшин с кисловатым виноградным вином.
— Кушайте, пейте, дети мои! Поправляйтесь после трудов праведных или после безделья! Вам лучше знать, после чего.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.